Украина.точка.ru. Михаил Белозеров

и усталость. Он принялся жадно есть. Пельмени были сочными, и сами собой проскакивали в желудок. Но особенно хороши они были с бочковыми помидорами, прямо елей для души, а не пища.

      – И на старуху бывает проруха, – высказался Пророк.

      – А почему немец? – спросил Жаглин, вытирая усы.

      Пророк только пожал плечами, давая понять, что вопрос не к нему, а к создателю.

      – Фото сотри, – посоветовал он, возвращая Цветаеву телефон.

      – А сам не боишься? – спросил Цветаев, демонстративно пряча телефон в карман, и почесал шрам на груди.

      Плевать на опасность, решил он назло Пророку.

      – Сам не боюсь, – на этот раз с вызовом заверил его Пророк.

      Он вечно ходил куда-то с этими фотографиями и получал инструкции, что и как делать, а потом Цветаев отправлялся на задания и совершал подвиги.

      – Да за тобой охотились серьёзно, ляха бляха! – наконец-то сообразил Жаглин. В его голосе прозвучали нотки зависти, гипс не давал ему возможности участвовать в операциях. – А мне одни рядовые попадаются, – Жаглин кивнул на подоконник, где стояла банка, на три четверти полная рублёвок.

      – Будет и на твоей улице праздник, – почему-то зло среагировал Пророк, и скулы его стали твёрже. – Если по всем правилам, то «сетку» накинут. На весь город сил у них, конечно, не хватить, а на наш район достаточно, или будут накидывать на каждый по очереди, пока не добьются результатов.

      До этого они, чтобы далеко не ходить, облюбовали нижнюю часть Липок, на Кловском спуске. Оттуда страха ради пришлось уйти после того, как пропал Орлов. Никто не верил, что он предаст, но Пророк был непреклонен: «Устав писан кровью! И баста!» Чёртовы принципы Пророка! Поэтому они поднялись на два квартала выше, под скворечню белых ворон, Гончара, 30. Орлов об этой квартире не знал. Знал только одни Пророк. Все планы были у него в голове, а записей он принципиально не вёл.

      Он потянулся и бросил в банку сотню, а потом налил водку.

      – Что толку… – отозвался Цветаев, с огорчением понимая, что особо гордиться нечем.

      Ложная это была гордость. Не для этого они здесь сидели, чтоб допускать такие промахи. Он только сейчас сообразил, что рядовой бандерлог не стал бы никого выслеживать. Рядовой трясётся от страха в развалинах до утра. Чёрт! – он всё понял. Надо было самому догадаться, что немец нужен был живым.

      – Ладно… – согласился он униженно, – я завтра снова туда пойду.

      – Не пойдёшь! – заверил его Пророк. – У тебя новое задание.

      – Какое? – с недоверием спросил Цветаев и в знак протеста со стуком поставил рюмку на место.

      И опять глухая злоба поднялась в нём. Ох, как он не любил себя в таком состоянии и гасил подобные вспышки, понимая, что на войне они неизбежны и что как бы ты хорош ни был, всем не угодишь, особенно Пророку.

      – Пока не знаю, – хитро ответил Пророк и снова подмигнул, но на этот раз Цветаев сделал вид, что не заметил его реверанса. – Ладно, давай, рюмка – не микрофон.

      Третий тост был за тех, кто не вернулся, и они выпили стоя и молча, не вытирая губ. И снова перед