Небесный огонь. Ариадна Борисова

повернулся к юному другу:

      – Думаю, это просто – читать. Будто следы зверей в тайге.

      – Раньше я знал время вперед и назад, а теперь вижу только вперед, – вздохнул паренек.

      Едва жрец рот открыл, собираясь спросить Билэра, чем кончится сражение с бесами, как Кытанах сердито взвизгнул:

      – Не спрашивай о битве! Все одно и то же спрашивают, надоели! – и тотчас навострил ухо в жадном ожидании.

      – Так что же будет – победа или поражение? – осведомился Сандал полушутя, но с невольным напряжением.

      Билэр послушно закрыл глаза. Выставил перед собой ладони и поводил ими, словно раздирая клочья паутины. Лицо мальчишки побледнело, веки затрепетали, как крылышки мотыльков. Голос сначала был негромким и покорным, затем исполнился удивления и повысился:

      – Вижу… совсем маленькую железную юрту с большими окнами. Спереди у нее глаза, двери сбоку, а цвет серебристый. Человек с прозрачными наглазниками открыл дверь и уселся внутри… Юрта зарычала! О-о, глядите, что она делает! Она бежит быстрее самого быстрого скакуна! Дорога очень гладкая, очень… По одному ее краю толстой змеею вьется округлая железяка. Под пешим небом на высоких столбах висят, будто сушатся, тетивы железного невода. Рукой не достать даже знаменитым прыгунам! Великого леса нет… Вместо него изрытая земля. Тянется далеко…

      Кытанах громким шепотом выдохнул ясновидцу в ухо:

      – Ну, хватит сказки рассказывать!

      Глаза паренька открылись. Сдавил пальцами виски, мотая головой:

      – Опять я не туда попал! Это какое-то совсем дальнее будущее время.

      – Выдумщик ты, – проворчал старец. – Где видано, чтобы люди жили в бегающих и рычащих юртах? Чем изрыта земля – копытами этих железных юрт? Где они пасутся, если Великий лес исчез? Множество весен стоит тайга за нашей спиной и будет стоять!

      Потом Кытанах весело балагурил с подошедшим Отосутом, сверкая частоколом новых зубов, а Билэр вдруг поник. Сандал не отважился спросить, что расстроило мальчишку. Так они и ушли: один – понуренный, другой, щебеча со всеми, верхом на его спине.

      Айана привела Дьоллоха. Сумрачный певец, горбясь, молча сидел перед утесом.

      Девочка охотно объясняла что-то желающим, спорила с ними. Сандал видел: общаясь, ей легче избывать боль потери Илинэ.

      – Я есть в домме?

      – А я? – интересовались эленцы.

      – Есть! – звонко отвечала Айана. – Там есть ты и ты, там вся Элен.

      – И даже толстая-претолстая матушка моей жены поместилась?! – изумился кто-то.

      Многие сомневались:

      – Как сумела вся Элен втиснуться в маленькие знаки?

      – Влезла же она в корни твоей памяти? Так и здесь. Домм вспоминает прошлое.

      – Не откроет ли он души бесам?

      – Им никогда не понять человеческих душ…

      Айана читала вслух, чутко улавливая настроение слов. Дьоллох шевелил губами, словно тоже беззвучно читал. Народ долго слушал, не прерывая, боясь спугнуть говорящие звуки.

      Какая-то старушка