Реквием для меццо. Кэрола Данн

кожных покровов, потеря сознания, цианоз – все характерные признаки.

      – Может, апоплексический удар? – предположил третий врач – молодой человек в очках с золотой оправой. Он был очень бледен, на лбу у него блестели капельки пота. Удивительно, как много врачей теряются, став свидетелями скоропостижной, непредусмотренной смерти.

      – Запах, доктор! – авторитетно заявил первый. – Запах горького миндаля ни с чем не спутать.

      – Я его не чувствую.

      – Некоторые его не различают, – согласился старик.

      – Цианид, – кивнул толстяк.

      Двое из трех и собственный нюх – этого Алеку было достаточно.

      – Если больше для нее ничего сделать нельзя, джентльмены, – обратился он к докторам, – попрошу вас вернуться на свои места. Позже мне понадобятся официальные показания. Кстати, я старший инспектор Флетчер, Скотленд-Ярд.

      – Скотленд-Ярд! – простонал кто-то сзади.

      Алек едва успел остановить пузатого человека с щеточкой усов от того, чтобы тот не наступил на осколки. Лоб его тоже покрывала испарина, как у молодого доктора, но лицо было не бледным, а багровым.

      – Ей-богу, вы, ребята, времени не теряете! Майор Питер Браун, управляющий Альберт-холлом.

      – Распорядитесь, чтобы капельдинеры тотчас закрыли все выходы, майор. Мне нужен телефон.

      – У меня в кабинете. – Браун направился к выходу.

      – Минуту. Эй! – обратился Алек к ближайшему к нему виолончелисту. – Мне нужны пюпитры.

      Озадаченный музыкант передал ему два пюпитра. Алек накрыл ими крест-накрест ту часть пола, где разлилось содержимое бокала и валялись осколки. Пока что сойдет.

      Поймав взгляд Дэйзи, он произнес одними губами:

      – Телефон.

      Она кивнула. Алек поспешил вслед за управляющим.

* * *

      В тот момент, когда упала Беттина, Дэйзи как раз смотрела на Мюриэл. Видела, как радостное предвкушение на ее лице сменилось вначале испугом, а потом ужасом. Как только Мюриэл бросилась к сестре, Дэйзи поспешила за Алеком мимо коленей ошарашенных соседей по ряду, а затем вниз по проходу – к сцене.

      Первая скрипка, Яков Левич, стоял в нерешительности, сжимая в руках свой инструмент. Пока Алек разговаривал с Кокрейном, Дэйзи тихонько обратилась к скрипачу:

      – Мистер Левич, помогите, пожалуйста. Я – подруга ее сестры.

      Левич положил скрипку и смычок на стул и, наклонившись, протянул Дэйзи худую ладонь с длинными пальцами. Он был сильнее, чем казалось с виду. С его помощью Дэйзи взобралась на сцену, мысленно порадовавшись, что короткие юбки вошли в моду, а корсеты из нее вышли. Пройдя за возвышение, откуда Кокрейн обращался к зрительному залу, Дэйзи подошла к Мюриэл в тот момент, когда толстяк-доктор объявил, что Беттина мертва.

      Мюриэл разразилась слезами. Дэйзи обняла ее за плечи, и тут Консуэла Делакоста издала театральный вопль.

      Дрожащий палец пышнотелой испанки был обвинительно наставлен на Гилберта Говера.

      – Ну же, полно! – запинаясь, тихо проговорил тенор. Вблизи он оказался гораздо старше: