Формула клада. Кирилл Кащеев

пронесся над провалом между стенами. Навстречу ему летел боец с закрытым балаклавой лицом. Столкновение над пропастью казалось неизбежным… Взмах автоматом – дуло-приклад, удар-толчок… противник упал, лишь в последнее мгновение зацепившись за раскачивающуюся доску и повиснув. Евтюхов перепрыгнул через него и помчался дальше, с разбегу перемахнув стену…

      – Ну разве не красиво?! – завопила рыжая.

      – Спецэффектов не хватает, – откликнулся «юный гений» Охрименко.

      – Ну если не хватает… – лениво ответил Вадька Тихонов…

      Затрещало. Евтюхов по-жабьи растопырился в дверном проеме – и заорал! Серебристо-золотые искры запрыгали по развалинам, трескучими букетами расцвели на дулах автоматов, пробежали по канату, заставляя карабкающегося на него парня с воплем отпрыгнуть… и исчезли, словно их и не было.

      – Тихонов, признаю… – в наступившей тишине шепот «юного гения» был слышен особо отчетливо. – Гений у нас ты.

      Громко и отчетливо хихикнула Катька.

      – Опять ты! – У перил почетной трибуны возник головной атаман – он в упор уставился на Катьку, потом взгляд метнулся на ее брата: – Ты моих ребят… заминировал?

      – Он все время с нами был! Мы прогу писали! – немедленно заорал Охрименко, и тут же согласно закивал торчащий рядом круглолицый кряжистый пацан. – Алексей Владимирович, скажите им! – обернулся он к молодому мужчине на трибуне.

      – Хватит врать! – Хозяин пансионата вскочил, трибуна угрожающе качнулась. – Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому…

      – Вы снова угрожаете моим ученикам? – под громкий скрип досок шагнул к нему бледный от ярости преподаватель. – Я согласился на этот фарс, потому что вы обещали мир и спокойную учебу, а вы снова моих в чем-то обвиняете? То они вам туалет сломали, теперь…

      – Что вы их слушаете! – отлепляясь от дверного проема, прохрипел Евтюхов. От балаклавы до берцев его покрывала бело-серая пыль. – Понятно же, чья работа… – Он гневно сорвал с себя балаклаву. Прижатые балаклавой волосы распрямились как отпущенные пружинки и встали дыбом вокруг физиономии, делая Евтюхова похожим на несколько сумасшедшее, камуфлированное и вооруженное солнышко.

      Грянул хохот. Даже у хозяина вырвался короткий смешок, а оравший на него преподаватель смолк, и уголки губ у него смешливо задрожали. Евтюхов побелел. Схватился за торчащие дыбом волосы, перевел взгляд на улыбающегося со сдержанным торжеством стильного очкарика и…

      – Евтюхов! – первым неладное заметил атаман. – Ты что делаешь?! А ну прекра…

      Белый… нет, грязно-серый и от пыли, и от унижения Евтюхов вскинул автомат… и… пули полетели в толпу зрителей!

      Первая ударила Вадьке Тихонову в грудь. Парня швырнуло назад, и… на его рубашке расцвело алое пятно.

      – Вадька-а! – бросилась к нему сестра. Пуля попала ей в спину, алым плеснуло во все стороны, кровавыми брызгами орошая руки и лица остальных ребят. Девчонка покачнулась… замерла… ноги ее подогнулись, она зашаталась и… гневно заорала:

      – Идиот!