Время для чудес. Людмила Толмачева

продолживших писать эссе.

      – Ни фига се! – в полной тишине присвистнул Леха. – Столб, слушай, а что, если ты у меня будешь гением, а Шпуля – злодеем?

      – Не возражаю, – не отрываясь от своей тетради, глухо произнес Петя.

      Елена Борисовна подошла к парням, наказавшим наглеца, и прошептала:

      – Спасибо, ребята. Я бы не справилась.

      Петя посмотрел ей в глаза и вдруг почувствовал что-то вроде легкого головокружения.

* * *

      Они целовались в подъезде. Терпения, чтобы сначала добраться до пятнадцатого этажа и войти в квартиру, не хватило. Евгений так крепко притиснул к себе Лиду, что у нее перехватило дыхание.

      – Сумасшедший! – выдохнула она, едва он ослабил объятия.

      – Лидка, молчи, не надо ничего говорить, – бормотал он, осыпая поцелуями ее лицо.

      Стук чьей-то двери заставил их вздрогнуть, оторваться друг от друга.

      – Жень, – взмолилась Лида, – может, остановимся? Мне все кажется, что это не с нами происходит, что это сон. Так не бывает. Слишком пожилые Ромео и Джульетта.

      – Перестань. Нам и сорока нет, какие мы пожилые?

      – Но давно не шестнадцать.

      – Да что понимают в любви сосунки шестнадцати лет! Вот хлебнут лиха, узнают, как с нелюбимой жить…

      – Неправда. Ты любил ее.

      – Когда это было! И было ли вообще? Как с тобой – точно не было.

      – Было – не было… Кто теперь рассудит. Мы поддались страсти, плывем по течению. Наверное, так нельзя. Жить одним днем, одним мгновением.

      – Если это счастье, то можно. И даже нужно. Иначе не стоит жить.

      – Вот, значит, твое кредо?

      – Лид, ну перестань философствовать. Пойдем в лифт. Если честно, я голоден, как стая волков. Я уже и на тебя смотрю как-то гастрономически.

      – Ха-ха-ха! Нашел рождественскую индейку! Да у меня и откусить-то нечего.

      – А хочешь, докажу обратное?

      – Перестань! Пошли в лифт.

      Едва они нажали кнопку, как в лифт влетела пара юнцов, в кожаных косухах и штанах, с пивом и зажженными сигаретами.

      – Папаша, жми десятый, – сквозь жвачку прошамкал мутноглазый парень, обнимая свободной рукой свою раскрашенную, как сувенирная матрешка, подругу.

      Евгений нажал кнопку десятого этажа и отвернулся от кожаной парочки, закрыв собой Лиду. На десятом кожаные вышли, парень что-то сказал девице и та визгливо захохотала. Ее дикий смех был слышен даже на площадке пятнадцатого этажа.

      – И как тебе шекспировские персонажи? – брезгливым тоном спросил Евгений, отпирая дверь своей квартиры.

      – Они тоже люди, – нейтрально ответила Лида.

      – Ты права. А мы для них отжившие микробы. Папаша и мамаша.

      – Вот-вот. А ты все про любовь…

      На этой грустной ноте они вошли в квартиру. Евгений умчался в душ, а Лиде ничего не оставалось, как взяться за приготовление ужина.

      Нарезая салат, она ловила себя на странном ощущении навязчивого дежавю, будто все это уже было с ней, но она зачем-то пытается вновь прожить и прочувствовать события минувших дней.

      Куда-то