Отречение. Игорь Зенин

и романтики. «Если гореть – то огнем и дотла, если любить – то мгновенно, без слов и взглядов и сразу, если жить – то так, как хочешь, если умирать – то сразу, без мучений». И поэтому на Тенле он брал себе то, что ему не хватало в космосе. А не хватало там женщин, ведь всё остальное есть на «Фаере», и тем более, без комаров и всех остальных неудобств. И растительность, и вода, и тот же воздух, и огонь, да ещё какой. Так что прожить можно.

      Дэнил поймал себя на мысли, что его внимание приковала одна звезда, подмигивая соблазнительно бело-голубым светом, напоминая ему что-то до боли в висках знакомоё, и вроде бы, близкое. «Слушай, подруга, а почему ты мигаешь, словно на Тенле?» – невольно подумал про себя Дэнил, мысленно обращаясь к звезде. Приглядевшись, он понял, что это простая звезда, каких во вселенной пруд пруди, и ничего она не мигает, и вообще, она какая-то тусклая и невзрачная. Вдруг в голове стремительной стайкой воробьёв пролетели ещё какие-то мысли, на которые Дэнил не обратил внимания. В глазах появилось приятное и мягкое бесформенное и беззащитное животное, которым можно было вдоволь насладиться – молочно-туманная сонливость, ласковая, как женские руки и теплая, как парное молоко. Сладостно чмокнув, Дэнил дал свободу слипающимся глазам, и, выбросив последний клок догорающих мыслей, словно бычок сигары, превратился в безмятежную жертву хищника с названием сон.

Робин

      Робину, как штурману и помощнику капитана, всегда и везде, при любых условиях неукоснительно требовалось выполнять две функции: душой и телом чувствовать своего шефа, чтобы по праву называться его правой рукой, с одной стороны, и иметь своё собственное мнение, причём такое, чтобы оно не было антиподом мнения капитана, с другой стороны. До этого дня Робину удавалось без всякого труда совмещать эти две противоположные функции, и прежде всего потому, что Смит Филд был человеком порядочным. Но это было раньше. Робин сам не заметил, как стал делить события на прежние и настоящие, то есть до и после взрыва. В первую очередь его беспокоило прежде всего то, что он был не в силах хоть как-то более-менее реально и отчётливо понять капитана, его предстоящие планы. Да, он слышал, что капитан легко и ненавязчиво предложил всем подумать о том, стоит ли возвращаться на Тенлю. Но ведь это ещё ни о чём не говорит. Робин старался мыслить примерно так, как это делал Джон, то есть логически.

      – Допустим, что это предложение – чистая правда. В таком случае следует, что капитан – трус, боится смерти. Либо думает о команде. Но, в таком случае, учитывая обстановку, ему следовало бы подробнее рассказать всем о предстоящих планах, вкратце сообщить, что он хочет передать на Тенлю, в Центр. Но, с другой стороны, он – капитан, и он им останется в любую минуту. Значит, прежде, чем определять, врал, или нет капитан, нужно точно уяснить, из храброго десятка он, или нет.

      Робин долго и упорно старался вспомнить все эпизоды, все случаи, в которых были элементы опасности. Но он не смог вспомнить ни одного опасного случая за