Сближение. Кристофер Прист

о случившемся, но потом, поскольку у меня урчало в животе, спросил:

      – Не хотите немного хлеба и воды?

      – Раз уж нас посадили в клетку, то это самая подходящая еда. – Он с довольным видом зажмурил голубые глаза. Мы оба подошли к шкафу. – Но, может, вместо воды немного вина?

      – Разумеется!

      Мы разломали батон пополам, взяли каждый по куску сыра и наполнили стаканы вином, после чего снова заняли свои места.

      – Я слышал, как ефрейтор назвал вас капитаном.

      – Наверняка. Я не бросил бы дом и семью и не стал бы страдать во французском поезде за меньшее. Вы тоже? Я так понимаю, вы моряк?

      Он смотрел на мою униформу.

      – Я не капитан, а капитан-лейтенант.

      – Не слишком ли далеко вы уезжаете вглубь страны, чтобы вернуться на свой корабль?

      – Думаю, это сухопутный объект. – И снова я почувствовал гнетущую необходимость молчать, поэтому продолжил уклончиво: – Все это немного непонятно. А вы служите в армии, как я вижу?

      – Верно. – Он с хрустом откусил кусок багета, и большие коричневые хлопья полетели на пол вагона. – Я требовал чин генерала, думая, что смогу сторговаться на полковнике, но они не поднялись выше капитана. Это немного смешно, как мне кажется, но в общем-то вся эта проклятая война несколько смехотворна. Я пытался донести эту мысль еще два года назад, когда все только начиналось.

      – Не думаю, что молодые люди, с которыми мы путешествуем, считают войну смехотворной.

      – Верно. Они просто мальчишки – вечная трагедия войны и тех, кто стал ее воинами. У меня самого два сына. К счастью, они еще школьники, и если повезет, им удастся избежать всей этой ужасной кутерьмы во Франции и Бельгии. Вы представляете, через что придется пройти молодым людям из этого поезда? И сколько из них никогда не вернутся домой?

      – Будет еще хуже.

      – Согласен. Обстановка накаляется пугающим образом, но я думаю, тут-то на сцене и появимся мы. Им нужны идеи, свежие идеи.

      Больше он на эту тему не стал распространяться. Какое-то время мы сидели молча, наслаждаясь вкусным сыром и попивая вино. Во мне поднималась усталость, я оглядел вагон, но не заметил ничего, что смог бы использовать как матрас или койку. Лишь два деревянных стула бок о бок.

      Очевидно, Берт понял, о чем я думаю.

      – Мне кажется, – сказал он, – что поезд вряд ли отправится прямо сейчас. – Состав по-прежнему не двигался. – Перед вашим приходом я размышлял, не стоит ли открыть багаж и поискать какую-то одежду, чтобы разложить на полу, вон там, у стены. Я чувствую себя выжатым как лимон. Нужно где-то прикорнуть.

      – Вы издалека добирались?

      – Из Эссекса. Все шло хорошо, пока я не сел в поезд до Фолкстона. А вы?

      – А я еду почти из центра Лондона. С Бэйсуотер-роуд в сторону Ноттинг-Хилл.

      – Я немного знаю тот район. Жил там какое-то время. В Морнингтон-плейс неподалеку от Камдена.

      – Понятно.

      – У меня и сейчас есть маленькая квартирка в Лондоне, но бóльшую часть времени я живу в сельской местности.

      Предложение