Плата за любовь. Роман. Виктория Чуйкова

поинтересовалась: – Ну, так что у нас случилось? – она давно услышала его искрящиеся мысли, заполненные тайнами.

      – Вот! – без предисловий, поставил на стол находку.

      – Что это? – Виен наклонилась, сморщила лоб, разглядывая небольшой предмет, даже принюхалась, как будто запах может ответить на ее вопросы.

      – Нашел замурованной в стене часовни. Была в старом холсте, но он весь рассыпался и я не знаю, что на нем было.

      – Забавно, где-то я уже видела такое сочетание букв. У вас же в роду герб другой, правильно? Хотя одна из букв схожа. Интересно…., а в роду были Александры?

      – Вилена, наверное, были. Род не маленький. Откроем? – Дэн почесывал руки от нетерпения.

      – А ты, типа, боишься! Мне интересно, но не лучше ли сначала почистить ржавчину.

      – Я быстро! – Дэн умчался в свою мастерскую, Виен за это время спустилась вниз и ждала его в большом зале, где собиралась вечерами вся семья. Здесь и места больше и света предостаточно, да и на улицу можно выйти в любой момент. Отчистив все и просушив, Дэн начал различать символы и знаки непонятной формы и конфигурации.

      – Смотри! – еще издали заговорил он. – На ней был рисунок и иероглифы.

      – Вижу, только мы не поймем – съела коррозия. Откроем или подождем остальных?

      – Ну, они приедут только завтра! Я не дотерплю. И вообще, она может быть пустой.

      – Открывай уже, кладоискатель.

      Дэн осторожно снял сургуч, чтобы показать остальным, положил в заранее приготовленную емкость, закрыл бумагой и принялся за замочек. Так как ключика не было, он поддел защелку и сорвал ее. Внутри лежала скрученная мешковина, перевязанная золотым шнуром, с такой же печатью на концах и та сохранилась полностью. От вензеля «АГ» отходили два крыла. От одного к другому, поверх многогранника, выделялось: «Sub specie AETERNITATIS». А у нижнего основания « Veto»!

      – Под знаком вечности! – прочитал Дэн, переводя. – Латынь. Внизу – вето.

      – Я догадалась!

      Дэн аккуратно снял печать, стараясь не отломать ни крошечки, и поместил туда же. Размотали шнур. Развернул ткань, на ней так же была надпись, но уже от руки и чернилами, которые к счастью не совсем потускнели: «все – ВЕЧНОСТИ – все». Снял еще один тонкий слой ткани, простой, когда-то белой. В ней лежал ключик, покрытый позолотой, практически новый, даже грани его не стерты.

      – Ты у нас Буратино! – засмеялась Вилен. – Осталось дверцу найти и театр твой!

      – Странно! Зачем ключ замуровывать? – посмеявшись немного вместе с ней, Дэн стал серьезен. Он крутил ключ и рассматривал его, – ключик, как ключик, покрыт золотом, а может и золотой, скорее чтобы не стирался, а возможно и с другой целью, но почему под печатями, у основания Церкви? Ви, ты что-нибудь понимаешь?

      – Пока нет! На нем нет ничего, чтобы я хоть что-то нафантазировала! – она глянула на Дэна, улыбнулась и, не беря у парня ключ, всматривалась. – Странно…. Неужели и ты ничего не видишь определенного?