Валерия. Роман о любви. Юлия Ершова

сердечко стучало с такой силой, что отец спустился по лестнице в гостиную и потребовал объяснений голосом заместителя директора крупнейшего в стране института, каким редко говорил дома. Над потолком дамокловым мечом повисла тема судьбы единственной дочери Дятловских. Николай Николаевич, которого два года оберегали от любого упоминания о личной жизни дони, по крупицам, собранным во взглядах, обмолвках и упоминаниях о новом дачном друге семьи, воссоздал истинную картину происходящего и сам боялся в неё поверить. Но утром, за завтраком, доня обмолвилась о своём разводе с Киселем. А Катя приоткрыла завесу тайны, надеясь и веря в то, что вот-вот, через какой-то пустяковый промежуток времени в их доме вновь зазвучит марш Мендельсона, теперь уже настоящий.

      Николай Николаевич рванул дверь, ведущую на веранду, и тут же октябрьский ветер залетел в гостиную и надул парусом гардины. Круглый год на прозрачной ткани цветут ромашки, презирая закон смены власти в годовом цикле. Порывистый ветер давно преследует мятежниц и вот наконец добрался. Он трепал шёлковые венчики, пока хозяин, укутанный в толстый халат, хмурился и курил. За спиной хозяина притаилась осень и понуждает ветреного слугу уморить, до смерти уморить потерявшие счёт времени цветы. И почему в октябре эти ромашки, смутьянки, цветут как в июле?

      Измяв ещё одну горящую сигарету, профессор вернулся в гостиную, а пепел разлетелся по ветру, рассыпая злые искры огня.

      – Доня! Присядь напротив света. Я должен видеть твоё лицо, – с порога потребовал он.

      Лера села на самый краешек стула и капризно повернула голову. Профессор смотрел на дочь и хмурился, думая: такая красивая, на беду или на счастье?

      – Тебе придётся выслушать меня и ответить на все вопросы. – Отец тяжело вздохнул. Как уберечь родное дитя? – Он, твой законный муж, что, ревновал, скандалил, пил? Чем объяснить развод? Только избавь меня от демагогии. Твоя матушка уже блеснула познаниями в психоанализе.

      Лера вспыхнула – стыд обжёг её изнутри.

      – Мой развод объяснить легче, чем замужество. Просто всё стало на свои места. Так и должно быть.

      – Замужество ты обосновывала грамотно: неземная любовь в девятнадцать лет. Потрудись теперь доказать необходимость расторжения этого брака, – наседал отец.

      – Папа, ну трагедии же нет. Два взрослых человека не любят друг друга. Значит, брака уже нет. Слава ушёл к женщине, с которой его связали чувства, общие взгляды. Он счастлив, – ответила доня и опять посмотрела в мамино окно. Где ангел?

      Этот взгляд поймал отец.

      – А ты? Ты счастлива? – напрягая спину, спросил он.

      Лера опустила глаза. Какой трудный вопрос. Есть ли на него ответ?

      – С лёту не ответила, значит, «нет»! – крикнул Николай Николаевич и голосом воспитателя продолжил: – Какое циничное мировоззрение: разлюбили – брака нет. А если полюбили, значит, в браке? Какая чушь! Конечно, когда