Валерия. Роман о любви. Юлия Ершова

части диплома им достался новоиспечённый препод с польским образованием и опытом руководящей работы в итальянской компании – щуплый молодой человек с ошпаренным ёжиком волос на голове. В чине зама председателя его включили в экзаменационную комиссию. Преподавателю с польским образованием новая должность казалась настолько важной и государственной, что он раздул скромную экономическую часть дипломного проекта до основной и обязал своих выпускников сдавать какой-то допуск по экономике. Этот допуск он возвёл до уровня госэкзамена, увеличив число обязательных консультаций до двух пар ежедневно, кроме субботы.

      Страдающие выпускники каждый день обсуждали своё унизительное положение, особенно в последние два дня, когда майское солнце из дремлющего светильника превратилось в огнедышащее светило, но, как избавиться от ярма, так и не решили, просто ещё больше возненавидели экономическую науку. Снежана не исключение. Из последних сил она переписывает с доски формулы в тетрадь и вдруг ловит шёпот, который доносится из-за спины.

      – Да была я в деканате, была! Чего пристал? Сегодня опять ходила. Про нашего поляка всё изложила, самому Михал Палычу. Всё показала. Бесполезно, понял? – возмущается голос её подруги и старосты.

      – Дашк, правда? А чё, он не въехал? – спрашивает голос одногруппника, у которого заложен нос.

      – Это ты не въезжаешь. Поляк ничего такого не нарушил, я тебе говорила уже, всем говорила.

      – Жесть. Михал Палыч не видит, что наш препод идиот в натуре?

      – Да видит, – шипит Дашка.

      – И чё?

      – Чё, чё… Ржёт, чё. Говорит, у них на этой кафедре все идиоты.

      Снежана хочет улыбнуться, но на парте перед самым её носом мобильник начинает жужжать и дрожать, как бензопила.

      Одногруппники, все как один, обращают взгляд на хозяйку обнаглевшего телефона, а преподаватель-новатор роняет мел и кричит:

      – И это на выпускном курсе! Приходится умолять студентку отключить телефон! Какое неуважение к аудитории! – Он морщится, как выжитый лимон, а в голосе появляются нотки угрозы. – Я буду вынужден удалить вас, Янович, и сообщить в деканат. Пока – предупреждаю, но…

      Снежана бледнеет, но ей удаётся улыбнуться.

      – Мне жаль. Прошу извинить, – произносит она кротким, но уверенным голосом.

      От гипноза сияющих глаз очаровательной студентки во взгляде польского препода стихает гнев. Захлопав невидимыми ресницами, он мямлит привычное уже:

      – Это вам понадобится на защите. Я задам дополнительный вопрос.

      Снежана кивает, а преподаватель, словно получив команду «Отомри!», поворачивается лицом к доске и продолжает выписывать мелом загогулины. Но покой в аудитории так и не водворяется. Мобильник, переполняясь от возмущения, снова начинает дрожать в руке Снежаны. Почему она не отвечает на вызов? Третий день уж не спускает глаз с экрана, ждёт звонка, а когда он, верный