Уникальный экземпляр: Истории о том о сём. Том Хэнкс

Бьюэл обычно превращался в цирк. Непоседа Дейви то и дело вскакивал из-за стола. Конни ерзала на коленях у матери, довольная тем, что ей дали ложечку, которую она то пыталась съесть, то использовала вместо колотушки. Дел нарезала детям еду, вытирала все, что проливалось на стол, понемножку скармливала Конни пюре и еще сама успевала перекусить. Вирджил ел не спеша, описывая вилкой круги по тарелке и поочередно отправляя в рот кусочки всех поданных ему блюд, а сам наслаждался этим домашним спектаклем.

      – Говорю же тебе: Санте достаточно трех печенюшек. – Дейви просвещал Джилл, объясняя подробности предстоящего ночного визита. – Он даже стакан молока выпить не успевает. У него полно дел. Правда, пап?

      – Ну разумеется.

      Вирджил подмигнул сыну; тот хотел подмигнуть в ответ, но смог лишь скривиться и зажмурить один глаз.

      – Тем более что все оставляют ему одно и то же угощение.

      – Все? – переспросила Джилл.

      – Все.

      – Не понимаю: когда же он приходит? В какое время появляется? – допытывалась Джилл.

      – Ешь, а то он вообще не придет. – Дел постучала вилкой по тарелке Джилл и отделила немного картофеля. – Кто хорошо кушает, к тому Санта приходит пораньше.

      – Сразу, как мы ляжем спать? – не унималась Джилл. – Сперва все должны уснуть, правда?

      – Он может появиться в любое время, пока мы спим. – У брата на все был готов ответ.

      За лето Дейви узнал правду о Санте и дал себе слово держать сестренку в неведении.

      – Но это же очень долго. Вдруг молоко в тепле скиснет?

      – Он может охладить его одним касанием! Опустит палец в стакан теплого молока – фш-ш-ш, бум! – и молоко холодное.

      Джилл была сражена.

      – Он, наверное, молоком прямо опивается.

      После ужина Вирджилу и детям было поручено убрать на кухне; Джилл, стоя на стуле возле раковины, вытирала одну за другой вилки и ложки, пока Дел наверху укладывала младшую и сама немного вздремнула – она хронически не высыпалась. Дейви откупорил последнюю на сегодня банку пива и поставил ее на телефонный столик у камина, возле «папиного кресла». Вирджил отхлебывал пиво, а Дейви и Джилл растянулись перед граммофоном и ставили рождественские пластинки. В темноте гостиной огоньки елочной гирлянды рисовали на стенах многоцветные волшебные узоры. Джилл забралась на колени к отцу, а ее брат раз за разом крутил песенку про красноносого олененка Рудольфа, главного в упряжке Санта-Клауса. В конце концов они запомнили все слова и стали добавлять собственные.

      «У него блестящий нос».

      – Как лампочка!

      «Принялись его дразнить».

      – Эй, Пустоголовый!

      А когда дошел черед до слов «Ты в историю войдешь», они дружно выкрикнули:

      – И в арифметику!

      По лестнице со смехом спустилась Дел:

      – Представляю, во что бы вы превратили «Радуйся, мир!»{16}.

      Она отпила пива из банки Вирджила, устроилась в излюбленном уголке дивана, постучала сигаретой, извлеченной из

16

«Радуйся, мир!» («Joy to the World») – евангельский гимн, созданный в 1719 г. Исааком Уоттсом.