Одиссея (с иллюстрациями). Гомер

тебе с изобилием в доме,

      С миром в семье! Несказанное там водворяется счастье,

      Где однодушно живут, сохраняя домашний порядок,

      Муж и жена, благомысленным людям на радость, недобрым

      (185) Людям на зависть и горе, себе на великую славу».

      Дочь Алкиноя, ответствуя, так Одиссею сказала:

      «Странник, конечно твой род знаменит: ты, я вижу, разумен.

      Дий же и низким и рода высокого людям с Олимпа

      Счастье дает без разбора по воле своей прихотливой:

      (190) Что ниспослал он тебе, то прими с терпеливым смиреньем.

      Если ж достигнуть ты мог и земли и обителей наших,

      То ни в одежде от нас и ни в чем, для молящего, много

      Бед претерпевшего странника нужном, не встретишь отказа.

      Град наш тебе укажу; назову и людей, в нем живущих.

      (195) В граде живет и землей здесь владеет народ феакиян;

      Я Алкиноя, царя благодушного, дочь; Алкиноя ж

      Ныне державным владыкой своим признают феакийцы».

      Тут обратилась царевна к подругам своим и служанкам:

      «Стойте! Куда разбежалися вы, устрашась иноземца?

      (200) Он человек незломышленный; нет вам причины страшиться;

      Не было прежде, вы знаете, нет и теперь и не может

      Быть и вперед на земле никого, кто б на нас, феакиян,

      Злое замыслил; нас боги бессмертные любят; живем мы

      Здесь, от народов других в стороне, на последних пределах

      (205) Шумного моря, и редко нас кто из людей посещает.

      Ныне же встретился нам злополучный, бездомный скиталец:

      Помощь ему оказать мы должны – к нам Зевес посылает

      Нищих и странников; дар и убогий Зевесу угоден.

      Страннику пищи с питьем принести поспешите, подруги;

      (210) Прежде ж его искупайте, от ветров защитное место

      Выбрав в потоке». Сказала; сошлись ободренные девы.

      В месте, от ветров защитном, его посадив, как велела

      Им Навсикая, прекраснокудрявая дочь Алкиноя,

      Мантию с тонким хитоном они близ него положили.

      (215) После, принесши фиал золотой с благовонным елеем,

      Стали его приглашать к омовению в светлом потоке.

      Но Одиссей благородный отрекся и так отвечал им:

      «Девы прекрасные, станьте поодаль: без помощи вашей

      Смою с себя я соленую тину и сам наелею

      (220) Тело: давно уж елей благовонный к нему не касался.

      Но перед вами купаться не стану я в светлом потоке;

      Стыдно себя обнажить мне при вас, густовласые девы».

      Так он сказал; и они, удаляся, о том известили

      Царскую дочь. Одиссей же, в поток погрузившися, тину,

      (225) Грязно облекшую плечи и спину его и густые

      Кудри его облепившую, смыл освежительной влагой;

      Чисто омывшись, он светлое тело умаслил елеем;

      После украсился, данным младою царевною платьем.

      Дочь светлоокая Зевса Афина тогда Одиссея

      (230) Станом возвысила, сделала телом полней и густыми

      Кольцами кудри, как цвет гиацинта, ему закрутила.

      Так, серебро облекая