Сочинения (С иллюстрациями). Владимир Маяковский

искусством – за агит, за квалифицированную публицистику и хронику. Основная работа в «Комсомольской правде», и сверхурочно работаю «Хорошо».

      «Хорошо» считаю программной вещью, вроде «Облака в штанах» для того времени. Ограничение отвлеченных поэтических приемов (гиперболы, виньеточного самоценного образа) и изобретение приемов для обработки хроникального и агитационного материала.

      Иронический пафос в описании мелочей, но могущих быть и верным шагом в будущее («сыры не засижены – лампы сияют, цены снижены»), введение, для перебивки планов, фактов различного исторического калибра, законных только в порядке личных ассоциаций («Разговор с Блоком», «Мне рассказывал тихий еврей, Павел Ильич Лавут»).

      Буду разрабатывать намеченное.

      Еще: написаны – сценарии и детские книги.

      Еще продолжал менестрелить. Собрал около 20000 записок, думаю о книге «Универсальный ответ» (записочникам). Я знаю, о чем думает читающая масса.

      1928-й ГОД

      Пишу поэму «Плохо». Пьесу и мою литературную биографию. Многие говорили: «Ваша автобиография не очень серьезна». Правильно. Я еще не заакадемичился и не привык нянчиться со своей персоной, да и дело мое меня интересует, только если это весело. Подъем и опадание многих литератур, символисты, реалисты и т. д., наша борьба с ними – все это, шедшее на моих глазах: это часть нашей весьма серьезной истории. Это требует, чтобы об нем написать. И напишу.

      1922. 1928

      Поэмы

      Облако в штанах

      Тетраптих

      (Вступление)

      Вашу мысль,

      мечтающую на размягченном мозгу,

      как выжиревший лакей на засаленной кушетке,

      буду дразнить об окровавленный сердца лоскут:

      досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.

      У меня в душе ни одного седого волоса,

      и старческой нежности нет в ней!

      Мир огромив мощью голоса,

      иду – красивый,

      двадцатидвухлетний.

      Нежные!

      Вы любовь на скрипки ложите.

      Любовь на литавры ложит грубый.

      А себя, как я, вывернуть не можете,

      чтобы были одни сплошные губы!

      Приходите учиться —

      из гостиной батистовая,

      чинная чиновница ангельской лиги.

      И которая губы спокойно перелистывает,

      как кухарка страницы поваренной книги.

      Хотите —

      буду от мяса бешеный

      – и, как небо, меняя тона —

      хотите —

      буду безукоризненно нежный,

      не мужчина, а – облако в штанах!

      Не верю, что есть цветочная Ницца!

      Мною опять славословятся

      мужчины, залежанные, как больница,

      и женщины, истрепанные, как пословица.

1

      Вы думаете, это бредит малярия?

      Это было,

      было в Одессе.

      «Приду в четыре», – сказала Мария.

      Восемь.

      Девять.

      Десять.

      Вот