Майя. Ричард Адамс

неожиданно предложила Мериса. – И за хорошую цену, не пожалеешь. Вот! – Она скинула накидку на пол и встала перед юношей, полностью обнаженная, только поблескивали серебряные браслеты на запястьях и сверкали расшитые туфельки на ногах. В душных покоях от разгоряченного тела слабо пахло лилиями. – Пойдем в опочивальню, только быстро, пока Теревинфия не вернулась.

      Оккула подняла накидку с пола.

      – Я здесь новенькая, ты же знаешь, – обратилась она к Мерисе. – Прости, что вмешиваюсь, но на виселице мне вас обоих видеть не хочется – а именно так и будет, если Теревинфия вас в опочивальне застанет. Так что, Зирек, забирай товар и убирайся отсюда поскорее.

      – Ах ты, дрянь! – воскликнула Мериса. – Тебе-то что за дело? Не лезь, куда не просят.

      Оккула схватила ее за плечи, но белишбанская невольница, пытаясь вырваться, укусила чернокожую девушку за руку.

      – Прогони ее! – велела Мериса Зиреку, топнув ногой. – Или я тебе не по нраву? От меня еще никто не отказывался!

      – О великий Крэн, спаси и сохрани! – вздохнула Оккула. – Мериса, ты с ума сошла! Теревинфия вот-вот вернется, дурочка. Зирек, не стой столбом, пошел вон, а то я сейчас сама охранников позову.

      Мериса, совершенно обезумев, лягнула Оккулу в щиколотку. Оккула взвизгнула от боли и отвесила белишбанке пощечину. Мериса повалилась на колени и бессильно обмякла, а чернокожая девушка снова подхватила ее под руки.

      – Это она от жары, – сказала Оккула, потирая ушибленную лодыжку. – Банзи, помоги мне ее в опочивальню отвести. В последний раз говорю, Зирек, уходи!

      Девушки перенесли Мерису из покоев в опочивальню, уложили на кровать и, вернувшись в покои, обнаружили, что Зирек уже ушел.

      – Вот видишь, банзи, как просто в беду попасть, – сказала Оккула. – Безрассудство Мерисы добром не кончится, помяни мое слово. Представляешь, что бы произошло, если бы Теревинфия их с Зиреком за керой застала?

      – А что такое кера?

      – О великий Крэн, даруй мне терпение! Кера – это представление такое. Раб невольницу перед всеми бастает, на пиру или на празднестве каком, чтобы знатных господ развлечь. Ничего, ты сама скоро все увидишь. Ох, если бы выяснилось, что мы знали о намерениях Мерисы и остановить ее не пытались, то нас с тобой выпороли бы. А уж ей самой…

      С дробным шорохом бусин качнулась завеса у входа: на пороге показалась Теревинфия, утирая полотенцем вспотевшее лицо и шею.

      – Коробейник ушел? – спросила она.

      – Да, сайет.

      – А где Мериса? – подозрительно осведомилась толстуха.

      – В опочивальне, сайет. Ей дурно стало.

      Теревинфия со скрытой угрозой поглядела на девушек. Майя испуганно вздрогнула, понимая, что от толстухи ничего не ускользнет, – потому-то она и занимала свое высокое положение.

      – Пожалуй, оно и к лучшему, – наконец промолвила Теревинфия, решив не допытываться, что произошло.

      Девушки молчали.

      – Верховному советнику из храма сообщили, что к утру дожди начнутся, –