Шампанское по воскресеньям. Александр Вениаминович Симатов

унесли бог весть куда…

      Голос шефа вернул меня в контору нотариуса.

      – Времени у нас немного, так что не будем дожидаться, когда господин Ветров дочитает договор, и продолжим.

      Услышав свою фамилию, господин Ветров вздрогнул, оторвался от договора и с неприязнью посмотрел на Юрия Львовича.

      Я знал, что сейчас шеф скажет самое главное, поэтому вынужденно оставил мечты, связанные с Полиной, и попытался охватить взглядом всех присутствующих. Юлия положила перед собой телефон и сосредоточенно его разглядывала; её измученное тональными кремами лицо, выглядывающее из светлого пушистого воротника пальто, было похоже на маску. Сбросив с себя куртку и скрестив руки на мощной груди, обтянутой свитером, сын бабы Кати изображал безразличие, хотя я готов был поспорить на что угодно, что он внимательно ловит каждое слово, произнесённое в комнате. Дама с шарфиком казалась спокойной, лишь периодически поправляла розовую кофточку с яркими аппликациями. Но лёгкий румянец на её щеках говорил о том, что на самом деле она взволнована.

      – Хочу, чтобы вы все были в курсе промежуточного результата нашего расследования, – сказал Юрий Львович.

      В комнате стало слышно, как Юлия постукивает ноготком по перламутровой крышке телефона.

      – На основании фактов, которые нам удалось установить, мы предполагаем, что госпожа Ревун Светлана Леонидовна не умерла своей смертью, а была убита в ночь на тринадцатое января.

      Дама с шарфиком ойкнула. Елена Викторовна Ветрова в растерянности закрутила головой, будто искала место, где можно было спастись от этой неприятной новости. Невозмутимый Александр опустил руки и, подавшись корпусом вперёд, опёрся на соседние стулья. Полина прикрыла рот тонкой рукой. Юлия вскинула голову в сторону нашей клиентки и воскликнула: «Ни фига себе!», словно адресовала этот возглас исключительно двоюродной бабке. Отец Юлии с возмущением спросил: «А мы тут при чём?» И только наша клиентка, с одобрением глядя на шефа, никак не отреагировала на его суровое заключение.

      Всё произошло достаточно естественно. Меня озадачила лишь реакция Александра. Получалось, что мать не делилась с ним своими мыслями относительно смерти своей сестры и его тётки, и это показалось мне странным. И ещё я обратил внимание на вопрос господина Ветрова. Вопрос вроде бы соответствовал ситуации и был задан с удивлением, но не по поводу самого факта убийства. И кого имел в виду господин Ветров под местоимением «мы»?

      – Извините, – сказал шеф, обращаясь к даме с шарфиком. Он, как и я, давно понял, кто есть кто из присутствующих в комнате людей, и только эта дама оставалась нам пока незнакомой. – А вы… – деликатно продолжил он и остановился.

      Лёгкий румянец на щеках дамы потемнел, и она с вызовом представилась:

      – Я мать Полины. Этого вам достаточно, надеюсь?

      Я перевёл взгляд на её дочь и подумал, что впредь нам с шефом надо быть внимательнее: у матери и дочери был одинаковый разрез глаз и чуть вздёрнутые тонкие носы.

      – Вполне,