Второй шанс. Счастливчик. Виктор Мишин

Вано застыл с поднятой ногой и вытаращил глаза. – Он же пулю в голову получил?

      – Вот тебе и как! Сколько он полз, никто не знает, но вернулся, и это главное. В госпитале без сознания три месяца. Очень тяжелый. Когда приходил в себя, один раз буквально на минуту, пробормотал, что вы в плену, дальше стали судоплатовские землю рыть. Когда сюда выдвигались, врачи сказали, вытянут Круглова назад. Обещали.

      – Вот это да. Никогда бы не поверил, если бы кто-то другой сказал.

      – Как остальные? – спросил я у друга, когда мы расположились в столовой.

      – Ты про Деда? – Вано меня понял.

      – Да.

      – В порядке, насколько это можно в плену.

      – Да забей ты. Все уже, кончился плен, – встряхнул я друга, увидев, что его гнетет пребывание в плену.

      – Так ведь еще разбирательства предстоят, – заметил Вано. Взгляд у него совсем потухший, но ничего – зажжем.

      – С вами будет проще, обещаю. – Я и правда так думал.

      – Ты сам-то как, где мой казахский друг? Опять где-то по округе ползает? – этого вопроса я ждал и очень волновался. Тяжело вздохнув, встал из-за стола и, открыв взятую у фрицев бутылку, кстати, коньяка, начал скручивать пробку.

      – Вот значит как, – с горечью и болью прошептал Вано одними губами. Я разлил в два стакана по чуть-чуть темной жидкости и поставил бутылку на стол. – А я уж понадеялся, что вся наша группа соберется. Как в сорок первом.

      – Погиб наш друг, Вано, героем был и погиб как герой. Меня спас, а сам… Давай потом, тяжко все это вспоминать. – Мы стоя выпили, и Вано вдруг уставился на меня.

      – Ты же не пьешь, командир? – удивленно воскликнул грузин.

      – Больше не буду. Когда выбирался, эта хрень мне жизнь спасла. Петрович мне, помнишь, советовал, что иногда помогает? Ну, так вот я на этой хрени и вылез.

      – Жарко было? – с сочувствием спросил Вано.

      – Да уж не замерз. Ладно, это все потом. Ешь давай. Ты ведь у нас большой!

      – А чего ты меня «старшим лейтенантом» обозвал? – Вано наворачивал какой-то гуляш, хорошо фрицев кормят.

      – Вам всем после переаттестации присвоены новые звания. После проверки вернут и погоны, и награды. Я обещаю, трясти сильно не будут. И Петрович обещал.

      – Спасибо ему. Не забыл, значит.

      – А как он забудет? Если бы он со мной не мотался, вас бы сюда и не забросили. Это же Судоплатова была инициатива. И вообще, Петрович для нас ведь как настоящий отец. Батя – и этим все сказано.

      – Да, дельце нам подогнал товарищ Судоплатов… – сморщился Вано.

      – Ему от наркома влетело хорошо. Но война, друг. Сам должен все понимать, не маленький. Достаточно вспомнить сорок первый, то, где все мы начинали.

      – Да я понимаю. Ты-то все сделал? Если честно, то не рассчитывали тебя уже увидеть. Зимин говорил, что уж больно далеко вас заслали. Да и мы в ж… оказались.

      – Да все сделал, – поморщился уже я. – Как оклемался, вот Героя дали. Мурату тоже – посмертно. – Я молча опять налил.

      – Разрешите обратиться, товарищ майор, – вдруг раздался голос из-за спины. Я обернулся. В дверях стоял