Сказка о принце. Книга первая. Алина Равилевна Чинючина

овладевшее ей веселье душило ее изнутри. Она смеялась, раскачиваясь в кресле, а потом смех ее перешел в сдавленный кашель, в нем прорвались рыдания. Сгорбившись, женщина закрыла лицо ладонями. Патрик вскочил, быстро распахнул окно, налил воды в опустевший бокал. У него не было опыта утешения женщин в истерике, но он часто успокаивал плачущих сестер. Опустился рядом с Анной на ручку кресла, тихонько обнял ее, погладил по рыжим волосам, нашептывая вполголоса успокаивающие слова. Герцогиня вцепилась в его руки – пальцы ее похожи были на железные тиски, и замерла, вздрагивая от слез.

      Сколько-то времени прошло… сколько? Лунный луч на полу переместился к стене, в раскрытое окно потянуло прохладой. Женщина вздохнула, ослабила хватку, попыталась высвободиться. Патрик отстранился, пошевелил затекшими руками. Камзол на груди принца стал мокрым от ее слез, на щеке герцогини отпечатался узор от его пуговиц.

      – 

      Простите меня, ваше высочество, – глухо проговорила Анна, залпом выпивая воду. – Я… не должна была так вести себя… с вами…

      – 

      Полно, мадам, – очень ласково и устало ответил принц. – Вы всегда можете рассчитывать на меня…

      – 

      Простите… Это все луна. Больше такого не повторится…

      Анна сделала шаг к двери.

      – 

      Я провожу вас, – сказал Патрик, поднимаясь.

      – 

      Не надо! Пока еще я в состоянии дойти до своей комнаты сама. Простите, принц… И – спасибо вам.

      Рванулась штора от влетевшего в открытую дверь сквозняка, гулко простучали по коридору каблуки. В комнате остался слабый аромат духов – цветочных, терпких.

      * * *

      Он наступил, наконец, этот день – сияющий, майский, которого во дворце так ждали. Ждали – кто с нетерпением, как малышка Изабель, кто с деловитой радостью, как Его Величество, а кто и со страхом – потому что надо все отчистить, надраить, сделать, выскоблить и приготовить, и суматоха, и всегда кто-то что-то забудет. Со стороны могло показаться, что единственный, кто оставался спокоен, – это виновник торжества. Казалось, принца не трогал ни сам факт совершеннолетия, ни пышный праздник по этому поводу, ни всеобщие хлопоты и ожидания – ничего, кроме принцессы Эвелины.

      Бал был великолепен настолько, что Вета, уже привыкшая за восемь месяцев дворцовой жизни к праздникам, не могла сдержать восхищения. Она и сама не знала, что так действовало на нее – то ли выпитое искристое шампанское, то ли музыканты играли нынче как-то по-особенному, то ли просто майский вечер был особенно хорош. Не только молодежь веселилась вовсю, но даже дамы и кавалеры вполне зрелые смеялись, шутили, с охотой играли в фанты и беззаботно радовались, глядя на молодых.

      Огромная бальная зала не казалась тесной от толпы гостей, но иногда приходилось чуть ли не пробивать себе дорогу локтями. Высокие стрельчатые окна распахнули настежь в первый же час, но жар от свечей и дыхания заставлял дам усиленно работать веерами. Слуги с прохладительными напитками сновали там и тут без устали, похожие на деловитых паучков в своих серых ливреях.

      Король с королевой открывали полонез, и не одна Вета от души восхищалась этой