Ледяной клад. Сергей Сартаков

Лов-ко!.. А жить где мы должны?

      – Там, где живете. Если, конечно, вам нравится.

      – Так… – вырвалось у Женьки.

      – Так, – в тон ей сказал Цагеридзе. – Именно, на старом месте. Лучшего пока предложить не могу. А я узнаю у коменданта, когда и почему я распорядился выселить рабочих и занять для себя этот самый ваш «котежок».

      Он выпроводил из кабинета сразу повеселевших и ласково-притихших женщин, позвал секретаршу.

      – Простите, я не успел спросить, как вас зовут…

      – Лидой, – торопливо сказала она. Ей, по-видимому, представилось, что новый начальник станет сейчас ее распекать за то, что она впустила женщин в его кабинет.

      Но Цагеридзе обрадованно закричал:

      – Чудесно! Лидочка… Точно так звали у нас в госпитале самую любимую сестру. Она умела делать уколы совершенно безболезненно. А головные боли лечила так: приложит тебе к горячему лбу свою прохладную руку, дунет в глаза, засмеется – и боли как не бывало. Лидочка… Ах, как мы все любили ее! Может быть, всеобщая любовь всегда сопутствует вашему имени?

      Лида стеснительно заулыбалась, покраснела, глянула на свои пальцы, запачканные чернилами, как у первоклассницы, и завела руки за спину.

      – Ну… я не знаю… – И повернула голову вбок. – Лопатин очень меня не любил.

      – Да что вы! Почему?

      Девушка покраснела еще сильнее, губы у нее дрогнули.

      – Были… причины… К вам как, с докладом или без доклада люди будут входить?

      Цагеридзе снял с подоконника транспарант «Берегись автомобиля», повертел его в руках.

      – Предупреждение грозное… А как входили к Лопатину?

      – Как попало.

      Цагеридзе протянул транспарант Лиде.

      – Сдайте, пожалуйста, на склад эту штуку. На автомобилях не позволяйте въезжать в кабинет. А пешеходы пусть входят сюда… не как попало, а свободно.

      Лида приняла транспарант с таким видом, будто Цагеридзе сам въехал сейчас в свой кабинет на автомобиле.

      – Но ведь это же стояло на окне просто так! – сказала она.

      – О! Вы, я вижу, не любите шуток, – отозвался Цагеридзе. – Ничего не поделаешь, придется вам, Лидочка, привыкать к моим странностям. Я не могу жить скучно. Тогда очень болит моя деревянная нога. А сейчас у меня к вам еще две просьбы. Первая: не знаете ли вы, где мой чемодан? Я понимаю, такой вопрос не в мою пользу. Но… Мне кажется, вчера Павлик его куда-то занес, а куда – я не знаю.

      – Вон стоит за диваном. Это я поставила. Павлик бросил его в коридоре.

      – A-а! Спасибо за большую заботу. Вторая просьба: позовите Василия Петровича и, если можно, найдите, пожалуйста, коменданта.

      Оставшись один, Цагеридзе стащил со стола обрывки цепей и тросов, бросил их в угол за шкаф и стал просматривать книги, бумаги. Они лежали тяжелыми беспорядочными грудами. Нормативные справочники, расчетные таблицы по такелажу, Уголовный кодекс, «Всадник без головы» Майн Рида, «Спутники» Веры Пановой, учебник гинекологии… Бумаги – наряды, квитанции, табеля, письма