Энциклопедия юности. Михаил Эпштейн

вашего сына, мол, только предлог. На самом деле он нацелен на подрыв устоев. В «Новом мире» мы, как и все, прочитали «Один день Ивана Денисовича». После взаимояростных споров с отчимом мне была названа перспектива дальнейшей моей юности: колючая проволока. Наличие лагерей при Сталине при этом отрицалось. «Кому ты веришь, мне, сибиряку, или рязанскому учителишке?»

Дневник

      18 лет.

      1966. Май, 13.

      Поражение по химии.

      Был на V съезде писателей БССР.

      Быков; Кожевников в президиуме.

      Выступление Гречко[13].

      «При Сталине больше порядка было», – со злобой.

      Май, 22.

      ‹…› Спор, дискуссия, поучения, ругань. Быков, отец, я. А также Пастернак.

      – Не хочу из-за Быкова терять сына.

      И все такое.

      Май, 23.

      А наутро – мать. «Нет, не все равно!!!»

      ‹…›

      «Роман требует болтовни; высказывай все начисто», – советовал Пушкин А. Бестужеву.

      6 июля 66.

      Юрьенен, приглашаю трепаться,

      Юрьенен, ты романом ранен,

      Юрьенен, а не слишком ли рано,

      За роман тебе, братец, браться,

      Юрьенен,

         Затяни ремень!..

      И смелей, Юрьенен, смелей.

      По-моему, с автором все ясно. Диссиденство тут не самоцель. Литература – главное.

Э

      Уже с 8-9-го классов у меня начался период романтического диссидентства, я стал воспринимать мир по Пушкину: «Мой друг, отчизне посвятим души прекрасные порывы». Тогда же, на уроках химии и в беседах с классным руководителям, я заявил о своем несогласии с атеизмом. Поступив на филфак, я первым делом попытался создать литературный журнал оппозиционного направления. Об этом были разговоры и совещания с тобой и Борей Сорокиным – другом Вени Ерофеева, старшим и опытным диссидентом, уже исключавшимся. Но дальше намерений дело не пошло, потому что все, включая ведомых и неведомых мне стукачей, видели мою чудовищную наивность, и, вероятно, именно это спасло меня от ГБ. На нашем курсе учился чеченец по имени Норик, 24 лет, мы дружили, и однажды он меня по-доброму предупредил, чтобы я не зарывался, что есть разные люди и меня могут неправильно понять. Я принял к сведению, и лишь потом до меня дошло: а откуда он, собственно, знал, что я «зарываюсь»? Уж не поставлен ли он был?… Мой романтический «политикоз» продолжался на первом курсе и стоил мне ученических отличий: две единственные четверки, по логике и фольклору, я получил за первый семестр. Но с лета 1968 г. научные и художественные, а также, конечно, любовные и экзистенциальные интересы стали перевешивать политику.

Из дневника

      18.7.1973.

      «Случайно встретился в трамвае с тетей Людой. Ей за 50, искусствовед, друг старых друзей нашей семьи. Мучительный разговор. Выяснилось, что я, в 23 года пишущий статьи по литературоведению для советских (а каких еще?) журналов, не располагаю ее к уважению. Поскольку своим поведением оправдываю

13

Маршал, главнокомандующий Объединенными ВС государств – участников Варшавского договора. C апреля 1967 года до своей кончины – министр обороны СССР. Один из организаторов ввода советских войск в Чехословакию 1968 года.