Тупая езда. Ирвин Уэлш

же, блядь, счастье оказаться под крышей! Внутри битком. Терри обычно не заходит в «Паб без названия» – по крайней мере, я никогда его здесь не видела, но, кажется, он узнал нескольких завсегдатаев. Я надеюсь, что он останется хотя бы до тех пор, пока не придет малыш Джонти, а потом думаю: не, может, и не стоит.

      Терри замечает Эвана Барксдейла, у которого телосложение любителя пива, в то время как у его брата-близнеца, Крейга, конституция скорее психа на водочном заводе. Они исчезают в нужнике, по-видимому, чтобы занюхать по дорожке и провернуть сделку. Я разговариваю с Джейком, хозяином паба, затем достаю телефон, вижу кучу пропущенных вызовов от Джонти и пытаюсь до него дозвониться.

      – Нужно сказать Джонти, чтобы поторопился, пока нас не накрыло Мошонкой! Не хочу, чтобы он застрял дома, – говорю я Джейку, но сигнала нет.

      – Ох уж эта Мошонка! – говорит Джейк.

      Вскоре из нужника возвращаются Терри и Эван Баркси.

      – Все, вынужден вас оставить, – говорит Терри. – Долг зовет.

      – Оставайся, Тез, упрямый ты, сука, хибби, этой ночью ты работать не будешь!

      – К хуям, паршивый ураганишка меня не остановит. Деньги не спят, чувак, – смеется Терри. – Все, сраные джамбо-педовки, увидимся, когда от вас будет пахнуть получше, – говорит он и рулит к выходу.

      Вокруг бильярдного стола стоят Крейг Баркси, Тони Грэм, Опасный Стюарт и Дик Макгрегор, и все они наблюдают за тем, как Терри уходит.

      – Хитрожопый засранец, – говорит Эван Баркси и поворачивается ко мне. – Откуда ты знаешь этого хибби, бомжару сраного?

      Так он, оказывается, чертов хибби! Я бы дважды подумала, прежде чем ему давать, если бы знала! Но Эвана это нихера не касается.

      – Он встречался с одной моей подружкой, – говорю я.

      – Да, это он умеет, – говорит Баркси, и его губы сжимаются, а глаза превращаются в щелочки. – А вы разве не вместе сейчас были, а?

      Я смотрю прямо в его маленькие глазки:

      – Тебе-то какое дело?

      Эван Баркси колеблется, он понижает голос и пытается придать ему непринужденный тон:

      – Малыш Джонти не слишком бы обрадовался.

      – Я делаю что хочу.

      – Вот как? Докажи!

      – Как?

      – Пойдем занюхаем по дорожке. – Он кивает в сторону толчка.

      – Ладно.

      И вот мы идем в женский нужник, в нем две кабинки. Мы заходим в одну из них, и Эван Баркси начинает раскатывать огромную дорожку. Каждый занюхивает по половине. У меня из глаз льются слезы и колотится сердце.

      – Ты в порядке? – спрашивает он.

      – Да…

      – Многие здесь думают, – он слегка улыбается, показывая вонючие желтые зубы, – что малыш Джонти пытается прыгнуть выше головы.

      – Ага… ты тоже так думаешь? – говорю я. Черт возьми, мне очень хреново, с меня льется пот, и сердце колотит без остановки.

      – Да чисто вспомнилось.

      Это невыносимо! Нельзя нюхать столько кокса, можно откинуться прямо здесь. Но я его обожаю.

      – Сердце… о-о-ох…

      – Давай