Кутузов. Олег Михайлов

вольтеровскую трагедию «Заира».

      Все было как в дворцовом театре: костюмы, сцена, занавес. Иван Лонгинович выбрал себе роль жестокого султана Иерусалимского Оросмана, влюбленного в свою невольницу и считающего себя обманутым. Михаил Кутузов взялся изобразить благородного французского кавалера, мнимого любовника Заиры, и ее брата Нарестана. Ну а Васенька согласился сыграть прекрасную Заиру; в театре шляхетского корпуса все женские роли в те времена обычно исполнялись кадетами. Он нарядился в богатое платье своей сестрицы Дуняши, Авдотьи, к которой, кстати, был неравнодушен Иван Лонгинович, и безбожно набелил и нарумянил свое хорошенькое лицо.

      – Дрожу я идучи, душа моя вострепетала…

      Не ты ли, Нарестан, кого я ожидала… –

      томно и страстно, заведя свои красивые ореховые глаза не проговорил, – пропел Бибиков.

      – Да, я, ты коего, злодейка, предала,

      Пади теперь, когда неверна так была! –

      зычно, словно он находился на капитанском мостике «Северного орла», проревел Иван Лонгинович и выхватил картонный кинжал.

      – О Боже! Смерть моя! –

      со слезой ответил Бибиков и упал на кулису, из-под которой выполз, потирая ушибленное темя, французский кавалер Нарестан.

      Иван Лонгинович вперил в него сверкающий взор и заревел еще страшнее и громче:

      – Приближься ты, ты, кой того меня лишил.

      Что более всего на свете я любил!

      Презренный мой злодей с проклятою душою,

      Еще ль тщеславишься ты честностью своею?

      Чтоб посрамить меня, не толь ты строил ков,

      Поди, во мзду тебе подарок уж готов.

      Твои несчастия сравняются с моими,

      Ты в кои вверг меня коварствами твоими.

      Ответствуют они злодейству твоему,

      Что приказал и ты готовить казнь ему…

      Михаил Кутузов закрыл руками лицо от отчаяния и с рыданием в голосе повел партию Нарестана:

      – Ах, что ты представляешь?

      Иван Лонгинович толкнул его на лежащего недвижно Васеньку:

      – Вот здесь, я говорю, коль зреть ее желаешь,

      Кутузов отшатнулся с новым стенанием:

      – Кого я зрю?.. Сестру… Заира… Что за страх!

      Ах, нет тебя! Уж свет померк в твоих очах!!

      Теперь пришел черед рыдать и стенать Ивану Лонгиновичу:

      – Возможно? Боже мой! Сестрою он назвал!

      Мишенька горделиво выпрямился, стуча себя кулаком:

      – О варвар! О тиран! То истина вещей!

      Пронзи уж грудь мою, пронзи, о лютый зверь!

      Во мне искорени весь царский род теперь!..

      Иван Лонгинович упал ничком с яростным воем:

      – Как? Я любим Заирой был неможно?

      Он брат? Любим я был? Ах, все сие возможно!..

      Трагедия имела оглушительный успех. Ларион Матвеевич отбил себе ладони и охрип, крича «бис». Авдотья Бибикова кинула к