Возвращение со звезд. Станислав Лем

парк, залитый утренним солнцем; по аллее, среди деревьев с бледно-розовыми листьями, шли трое ребят в рубашках, сверкавших, как доспехи.

      – Браки существуют?

      – Ну конечно.

      – Ничего не понимаю! Объясни мне это. Вот ты видишь мужчину, который тебе подходит, и, не зная его, сразу…

      – Но что же тут рассказывать? – неохотно сказала она. – Неужели действительно в твое время, тогда, девушка не могла впустить в комнату никакого мужчину?

      – Нет, могла, конечно, и даже с такой именно мыслью, но… не через пять минут после знакомства…

      – А через сколько минут?

      Я взглянул на нее. Она спросила вполне серьезно. Ну, конечно, откуда ей было знать; я пожал плечами.

      – Дело не во времени, просто… просто она должна была сначала что-то… ну, увидеть в нем, узнать его, полюбить. Сначала гуляли…

      – Подожди, – перебила она. – Ты, кажется, ничего не понимаешь. Ведь я же дала тебе брит.

      – Какой брит? Ах, это молоко? Ну так что?

      – Как что? Разве… тогда не было брита?

      Она улыбнулась, потом расхохоталась. Внезапно замолчала, посмотрела на меня и отчаянно покраснела.

      – Так ты думал… ты думал, что я… нет!!

      Я присел. Пальцы меня не слушались. Я вытащил из кармана папироску и закурил. Она широко открыла глаза:

      – Что это такое?

      – Папироса. А вы не курите?

      – Первый раз в жизни вижу такое… и это папироса? Как ты можешь втягивать в себя дым? Нет, постой – то важнее. Брит вовсе не молоко. Я не знаю, что там, но чужому всегда дают брит.

      – Мужчине?

      – Да.

      – Ну и что из этого?

      – То, что он будет… он должен вести себя хорошо. Знаешь… Может, тебе какой-нибудь биолог объяснит это.

      – К черту биологов. Так это значит, что мужчина, которому ты дала брит, ничего не может?

      – Разумеется.

      – А если он не захочет выпить?

      – Как он может не захотеть?

      Тут кончалось всякое взаимопонимание.

      – Ты же не можешь его заставить, – терпеливо начал я.

      – Сумасшедший мог бы отказаться, – медленно сказала она, – но я ни о чем таком не слыхала, никогда…

      – Это такой обычай?

      – Не знаю, что тебе сказать. Ты из-за обычая не ходишь раздетым?

      – Ага. Ну, в некотором смысле да. Но на пляже можно раздеться.

      – Догола? – спросила она с внезапным интересом.

      – Нет. Купальный костюм… Но в наши времена были такие люди, они назывались нудисты…

      – Знаю. Нет, то другое, я думала, что вы все…

      – Нет. Значит, этот брит, это… как платье? Такое же обязательное?

      – Да. Когда вдвоем.

      – Ну а потом?

      – Что потом?

      – Во второй раз?

      Идиотский это был разговор, и я себя отвратительно чувствовал, но должен же я был наконец узнать!

      – Потом? По-разному бывает. Некоторым… всегда дают брит…

      – Пустая похлебка, – вырвалось у меня.

      – Что это значит?

      – Нет. Ничего. А если девушка идет к кому-нибудь, тогда что?

      – Тогда