Запрятанная за стенами жизнь. Избранные рассказы. Владимир Конарев

глазами, мелькали: её зелёные, глаза. Ласковые руки, алые губы и величественная – влекущая в лоно страсти – грудь.

      …Один день сменял другой. Близилась суббота. Утром старшина (сверхсрочник) отпросил у взводного Комарова к себе домой, чтобы помочь в установке мебели, по случаю окончания ремонта квартиры. Комаров услышал слова: « три дня», а именно настолько убывал из части. Несказанно, обрадовался случаю, и по дороге, к дому, старшины за город, рассказал ему о своей пылкой девочке. Рассказал о её просьбе. Главное о минувшем расставании с ней и той страстной её шепотной речи. Он внимательно выслушал его рассказ, отёр усы (привычка!), подвёл итог: « По себе знаю: если женщина так страстно просит, то будь здоров – выполни. Мало ли что, – он вновь отёр усы, – прибьёт, раз обещает прибить, – и добавил, улыбнувшись, – Меня, моя суженая Богом, тоже прибьёт, если мы с тобою не выполним её задания. А тебя отпущу, сам был молодой. Всё понимаю. Может она твоя будущая судьба. Не позволительно её обмануть. Отпущу!»

      – А позвонить от вас можно?

      – Да.

      Справились с делами. Сели за стол. Поужинали. Старшина приказал, еле сдерживая усмешку, в «будёновских» усах:

      – Рядовой, срочно звоните в «штаб»!

      …Звонок в дверь. И, с проёма распахнутой двери, на шее повисла нарядная и сладкая фея. Усыпала поцелуями. Овеяла духами, и подставила упругий бюст, раскрывшимся губам Комарова. Она, не отстраняя себя от его губ, шагнула назад, увлекла на диван. Вытерла платочком свой и его лоб. Затем встала с дивана.

      Мягко сказала:

      – Располагайся, боец, – и, качнув бёдрами, направилась в спальню. По пути, дополнив: – Я на минуту. А ты, миленький, к столу, – вон туда. Думаю не грешно по бокалу вина.

      – Отпустили надвое суток, – хвалился Комаров, разливая вино по бокалам.

      Позади, неслышно, ступая по ковру, подошла любимая и нежно-нежно (он притворился будто не слышит!) обняла, касаясь его торса. Воздушное и белое облачко пеньюара окутало его тело и, на его повернувшее лицо, хлынул ливень, обжигающих, поцелуев.

      – А по бокалу вина?

      – Ты – моё вино! Ты – мой сладкий вкус! Ты – мой мягкий пуховичок! – увлекала она его, поигрывая, обнажённым телом, покачивая бёдрами и подавая грудь поцелую.