Легендарные миллиардеры. Ален Монестье

королевские резиденции выглядели жалкими лачугами? По какому ослеплению не заметил он едва скрываемое монаршее раздражение? Несомненно, дары Фортуны затмили рассудок суперинтенданта.

      Конечно, пока длился праздник, король старался сохранять хорошую мину. И его вопросы, и то, как он отвечал сам, казалось, свидетельствовали не только об уважении, но даже о восхищении. Уезжая, он благодарил хозяина с поистине королевской вежливостью. И правда, ночь в Во была блистательна… Столь блистательна, что у самого короля Франции никогда бы не нашлось средств устроить подобное празднество.

      Пока карета увозила Людовика в Фонтенбло, он не мог подавить растущее раздражение. «Его надо было тут же арестовать, – сказал он своей матери и прибавил: – Придет время, и я покажу всем этим людям их место». Но у Анны Австрийской мысль об аресте суперинтенданта вызвала серьезное беспокойство. Все обстояло не так просто, как может показаться сегодня. Фуке имел не только врагов, но и преданных ему клиентов. Кроме того, он владел Бель-Илем – настоящей крепостью, где можно было укрыться и в случае надобности обороняться от всей королевской армии. Еще хорошо помнили Фронду, и, хотя монархия, благодаря стараниям Мазарини, стала намного сильнее, все-таки она еще оставалась достаточно уязвимой. Поэтому осторожный Людовик XIV предпочел дожидаться удобного случая.

      Лафонтен

      Среди тех редких друзей, которые не оставили суперинтенданта в беде, следует особенно упомянуть Лафонтена. Будучи первоначально его протеже, он оставался другом Фуке, и в год ареста своего покровителя и его переселения в Пиньероль осмелился сочинить «Оду к нимфам Во».

      Падение

      На сентябрьском собрании сословий Бретани в Нанте такой случай наконец представился. В понедельник 5-го числа после заседания Совета король наедине разговаривал с суперинтендантом. Несомненно, речь шла о Кольбере, опалы которого, конечно, желал Фуке, и по окончании разговора белка уже возомнила, будто с ужом покончено. Фуке и представить себе не мог, что в тот самый момент, когда монарх еще раз выказывал ему свое доверие, кавалер д’Артаньян уже ехал с приказом отвезти его в тюрьму. Никола Фуке был арестован в карете возле нантского собора, когда он направлялся во дворец де Руже. «Тут какая-то ошибка, – закричал он знаменитому мушкетеру, – ведь я суперинтендант финансов». Д’Артаньян ответил ему: «Монсеньор, Его Величество приказал мне доставить в Венсенский замок именно суперинтенданта финансов». И оцепеневший Фуке, с остановившимся взором, бормоча: «Это невозможно, я у короля на самом лучшем счету… это просто смешно», – дал себя увезти.

      Козел отпущения

      На процессе Фуке не было той полной беспристрастности, которая является непременным условием истинного правосудия. Его враги, и прежде всего Кольбер, спешили покончить с ним, и никто не был заинтересован, чтобы он раскрыл всю правду. Главная статья обвинения заключалась в расхищении общественных денег, и только одно это могло повлечь высшую меру наказания.