Призрак со свастикой. Александр Тамоников

может, и беззубая, но загнанные звери порой сопротивляются с таким ожесточением, что диву даешься. Мундир эсэсовца невыносимо жал, фуражка тоже была не по размеру, еле держалась на макушке. Он покосился на Звягина. У того, наоборот, облачение Бауэра висело мешком. Не располагает образ жизни оперативника Смерша к пышным телесам. Лямки шлема с защитной сеткой он туго затянул под подбородком. На щеках его проступала бледность, костяшки пальцев, сжимающие руль, тоже побелели.

      – Ты нормально? – спросил Павел.

      – Нормально, – буркнул Звягин, не отвлекаясь от дороги. – Надеюсь, командир, у тебя есть план…

      Верест промолчал. Плана не было. Но не хотелось огорчать товарища. Он верил в интуицию – что-нибудь подскажет в нужный момент. Глыба замка росла в объеме, приближались каменные стены. Часовой с любопытством смотрел со стены, свешивая ствол пулемета. Двое в мотоцикле не могли не привлечь внимание. Вроде свои, и звания те же, но уезжали явно не эти. Дорога переходила в каменный мостик через заросший ров. Впереди – арочный проезд в толще камня. Переносной барьер из сколоченного бруса, заменяющий шлагбаум. Звягин, не сбавляя скорости, катил через мост. Мотоцикл подпрыгивал на выбоинах в брусчатке. Павел соорудил раздраженное лицо, привстал в люльке, повелительно махнул рукой – убирай, к чертовой немецкой матери! Возникший автоматчик в эсэсовской форме с засученными рукавами сделал озадаченную мину и, поколебавшись, стал оттаскивать ограждение. Звягин притормозил, нетерпеливо газовал на холостом ходу, а когда проезд открылся, рванул под темный свод.

      Мотоцикл влетел в мощенный каменными плитами двор. Родовое поместье баронов Лихтенбергов переживало не лучшие времена. Ветер носил обрывки мусора, валялись обломки оконных рам, какой-то мебели, камни и кирпичи, выбитые из кладки. У парадного крыльца с вздыбленными ступенями стояли два зачехленных грузовика в камуфляжной раскраске. Между ними возвышалась груда зеленых ящиков, обитых стальными скобами, и сновали люди в форме. Двое с автоматами за спинами, отдуваясь, подтаскивали еще один ящик. Рослый фельдфебель с рыжими усами выносил из здания набитые тряпичные мешки. В стороне курили автоматчики – при полной выкладке, в касках. Коренастый офицер с маленькими глазками насторожился – до появления мотоцикла он слонялся по двору, заложив руки за спину, пинал обломки кирпичей, а теперь застыл, упер руки в бока, как-то непроизвольно подтянул поближе кобуру. Мотоцикл сделал полукруг по двору, встал у заглубленной в землю подвальной лестницы – эта сторона замка располагалась напротив главного входа. Правильно сделал Звягин, мысленно оценил Павел. Дверь в подвал была приоткрыта, но возле нее никто не терся. Он прикинул на глаз количество присутствующих. Штыков десять. Из разбитых дверей главного входа показалась еще парочка с погонами унтер-офицеров. За их спинами мерцала офицерская фуражка, высунулся обладатель холеной саксонской физиономии. Лично Георг фон Лихтенберг?

      – Хайль Гитлер! – проорал Павел, выбравшись из люльки и вскинув руку. – Штурмбаннфюрер