Златое слово Руси. Крах антирусских наветов. Сергей Лесной

Мы спросим: почему? Да, потому что русичи всю эту ночь не спали, проведя ее в спешном походе, и к полудню бой уже начался.

      А восклицание: «О, Руськая земле, уже за шеломянем еси!» – разве это не переживание автора, не одна из доминирующих мыслей в тревожной ночи?

      И не кажется ли вам, что «мощение» болот и «грязивых мест» кожухами и «всякыми узорочьи Половецькыми» – просто яркое воспоминание участника?

      Мог ли худосочный кабинетный фальсификатор создать в своем мозгу картину кровавой зари второго дня? Нет, это не выдумка, – это действительность, такие восходы солнца, проглядывающего через грозовую тучу с необыкновенными оптическими явлениями, случалось видеть и нам, и именно в степи.

      Яркость, жизненность «Слова» присуши ему потому, что это «былина», а не «ироическая песнь», как ее поняли в 1800 году и как до сих пор понимают Мазон и иже с ним.

      В дальнейшем мы встретимся не раз и с другими примерами реальности событий, упомянутых в «Слове» и касающихся явлений природы, перейдем теперь к выводам:

      1. Автор «Слова» был прекрасны» знатоком природы, и притом того времени и места. Все его ссылки на природу реалистичны, точны и живы, ни разу он не погрешил против истины Образы, почерпнутые им из природы, большей частью вовсе не обычный аксессуар сравнений профессионала-певца, – это в значительной степени воспоминания (возможно и пересказ) реальных событий и подробностей. И изложены они в формах не заимствованных, а оригинальных, самим найденных. Основным источников был арсенал воспоминаний.

      2. Многие места в интерпретации натуралиста приобретают совершенно иной смысл и еще более поднимают художественную ценность «Слова». Автор «Слова» показал, что он жил природой и что ее образы являются для него столь же обычными и естественными, как пение для соловья. Это интимнейшее знание природы роднит его с натуралистами, ибо они говорят на одном языке с ним.

      Читатель «Слова», надлежаще осведомленный об элементах природы в «Слове», может глубже понять и чувства, и мироощущение певца, т. е. культурного человека того времени. И не вина, конечно, филологов, что они прошли мимо многих красот «Слова», не будучи в состоянии открыть двери для их понимания.

      3. Знание природы, времени и места певцом настолько глубоки, что заставляют поставить раз и навсегда крест над гипотезой проф. Мазона о фальсификации «Слова». Певец знал то, что в 1800 г. было никому неизвестно. Только дальнейшее развитие науки о природе позволило объединить те сведения о ней, которые певец свободно черпал в изобилии.

      4. Личность певца представляется нам в совершенно ином свете: знаток природы, охотник, соколятник, одаренный живым умом, он был реалистом в жизни и в творчестве. Он не нуждается в побрякушках фантазии, если жизнь его полна волнующих событий, а природа для него чистый и постоянный источник лучших переживаний, это не житель города, позабывший уже тот день, когда он видал в последний раз восход солнца (если вообще он его видал).

      4. Был ли автор «Слова» христианином