Работа актера над собой. Константин Станиславский

в комнате матери, няни, на дворе, на улице. Новый этап – отрочество – запечатлелся во мне с особой четкостью, потому что он совпал с поступлением в школу. С этого момента ви́дения иллюстрируют мне более короткие, но и более многочисленные куски жизни. Так большие этапы и отдельные эпизоды уходят в прошлое – от настоящего – длинной-длинной вереницей.

      – И вы ее видите?

      – Что вижу?

      – Непрерывную вереницу, создающуюся из этапов и эпизодов, тянущихся через все ваше прошлое.

      – Вижу, хотя и с перерывами, – признался я.

      – Вы слышали! – воскликнул победоносно Аркадий Николаевич. – В несколько минут Названов создал киноленту всей своей жизни и не может сделать того же в жизни роли для каких-нибудь трех часов, потребных для ее передачи на спектакле.

      – Да разве я вспомнил всю жизнь? Несколько ее моментов!

      – Вы прожили всю жизнь, и от нее остались воспоминания наиболее важных моментов. Проживите всю жизнь роли, и пусть от нее тоже останутся наиболее существенные, этапные моменты. Почему же вы считаете эту работу такой трудной?

      – Да потому, что подлинная жизнь сама, естественным путем, создает киноленту ви́дений, а в воображаемой жизни роли надо это делать самому артисту, и это очень трудно и сложно.

      – Вы сами скоро убедитесь в том, что эта работа не так сложна в действительности. Вот если бы я предложил вам провести непрерывную линию не из ви́дений внутреннего зрения, а из ваших душевных чувствований и переживаний, то такая работа оказалась бы не только «сложной» и «трудной», но и невыполнимой.

      – Почему? – не понимали ученики.

      – Да потому, что наши чувствования и переживания неуловимы, капризны, изменчивы и не поддаются закреплению, или, как мы говорим на нашем актерском жаргоне, «фиксированию, или фиксажу». Зрение сговорчивее. Его образы свободнее и крепче запечатлеваются в нашей зрительной памяти и вновь воскресают в нашем представлении. Кроме того, зрительные образы нашей мечты, несмотря на свою призрачность, все-таки реальнее, более ощутимы, более «материальны» (если так можно выражаться о мечте), чем представления о чувствованиях, неясно подсказываемых нам нашей эмоциональной памятью.

      Пусть же более доступные и сговорчивые зрительные ви́дения помогают нам воскрешать и закреплять менее доступные, менее устойчивые душевные чувствования. Пусть кинолента ви́дений постоянно поддерживает в нас соответствующие настроения, аналогичные с пьесой. Пусть они, окутывая нас, вызывают соответствующие переживания, позывы, стремления и самые действия. Вот для чего нам необходимы в каждой роли не простые, а иллюстрированные предлагаемые обстоятельства, – заключил Аркадий Николаевич.

      – Значит, – хотел я договориться до конца, – если я создам внутри себя киноленту видений для всех моментов жизни Отелло и буду пропускать эту ленту на экране моего внутреннего зрения…

      – И если, – подхватил Аркадий Николаевич, – созданная вами иллюстрация верно отражает предлагаемые обстоятельства и магическое