Золотая лихорадка. Николай Задорнов

можете взять себе, другую пошить. Шелка у китайцев взять покрыть, самые лучшие в мире, задаром.

      – Ты не заводила! Ишь какая! Шелка ей!

      За обедом все ели дружно, и казалось, ссоры не бывало. При Пахоме, Терехе и муже Дуня сказала свекрови:

      – Делиться нам с вами пора!

      – Ах, вот что! Чего задумала! Как это делиться?

      – Как ты с детьми управишься?

      – Справлюсь!

      – Уж детям ли не житье у бабушки?

      – Правда, рукомойника боятся! Умываться не научу… Что у вас за дом? Вещей хороших нет, одни тряпки, – говорила Дуня.

      – Как ты смеешь так отвечать! Илья, натрепал бы ее за волосы, как она с матерью говорит… Как она при старших смеет!

      – Что же я плохого сказала? Я вам же хочу добра, – ответила Дуня и встала из-за стола. – Простите! – сказала она и низко поклонилась.

      – Шшить вы, заразы! – вдруг закричал Пахом на старух.

      – Побей меня, муженек, поучи! – выпрямляясь, сказала Дуня мужу.

      Илья притих. На глазах у него стали навертываться слезы. Но чтобы никто не заметил, он быстро ушел.

      Пахом подпоясался и тоже ушел.

      – Улестила всех! – пробормотала Аксинья.

      Глава 11

      Почта приехала. Пассажиры просили ехать дальше, обещали приплату. Вызвался Илья. Он сказал жене, что, по всем приметам, пурга не разыграется.

      – Дай мне свои штаны, – сказала Дуня. – Я пойду за тебя в лес, как только погода установится.

      Илья отдал жене ватные штаны.

      Илья укатил с колокольцами, повел весь караван верхом на гусевике. С ним Васька Кузнецов и другие ямщики, шесть кошевок с почтой и пассажирами. Илья среди торосов дорогу знает, как волк. Проезжающие ему хорошо платят и угощают вином, очень нравится им, как Илья ямщичит. Только песен не поет. Ему скажут – спой, он смолчит или ответит: «Тут не Расея!» Возвращаясь, деньги отдает Дуне, когда в доме нет никого. А Дуня нарочно потом побренчит при старухах монетками.

      Илья вырос в семье, в хозяйстве которой была единственная лошадь. Теперь у Ильи есть жеребец, томской, сибирской породы, с длинными ногами, и еще два мерина – гнедой и буланый. Есть мелкие коняги, мохнатые казачьи забайкалки, выносливые, сами себе могут корм добывать под снегом, как олени.

      Однажды Дуня похвасталась отцу мужниным табуном. Спирька Шишкин ответил ей:

      – Ты сама – кровная лошадь, породистая девка была. Эх… Илья был охотник хороший… Я его любил. Удал! А женился и на охоту не идет! Много у вас дела дома!

      …Тереха болел не первый день. Дуня поехала в тайгу с Пахомом и с парнями. Она умела рубить лес, знала, как свалить лучше лесину, куда ее положить вершиной.

      В полушубке, в длинной теплой шерстяной юбке и зимних штанах под ней, согнувшись, с топором за поясом бредет Дуня по снегу.

      Куры в такой мороз сидят в избе в небольшой клетке, помет чистишь за день дважды. А то в кухне засмердит.

      На другой день ударил такой мороз, что мужики не поехали в лес, выпили и проиграли до вечера в карты.

      Опять с ведрами, с подойниками,