Золотая лихорадка. Николай Задорнов

было впервые в жизни.

      Тимоха подвыпил изрядно, но на все расспросы, где золото, как ехал, как выбирался, отвечал сбивчиво, путал.

      Силину отвели отдельную горницу в большом доме.

      Утром бородач заглянул в дверь. Все утро Никита сидел на кухне, ожидая пробуждения гостя. «Стукнуть его! Да, ведь это не горбач! Тут живо подымутся мужики, и если не упекут на каторгу, то обойдутся самосудом… Не скроешься!» Он знал, гиляки видели Силина.

      Никите казалось, что, не задумываясь, он при случае шлепнул бы этого мужика пулей в спину. А теперь приходилось терпеть и ждать, и как-то выматывать, выуживать из него…

      – Свининки тебе? Баранинки? Убоины? Что с утра приготовить? – спрашивал хозяин.

      – Парохода нет? – спросил озабоченный Силин.

      – Я на телеграфе узнавал, бегали для вашей милости. Нет, и не слышно. И не выходил.

      Тимоха жил, попивал водочку, ходил в баню и крепился, чтобы не загулять. Приходили соседи Никиты, их жены. Свойскими приятелями стали и Котяй, и Курносов. «Пусть я все пропью, – думал Силин, – но хотя бы про Егорово богатство мне не проболтаться!»

      Сын Никиты, не снимая картуза, вломился в двери с целой оравой парней.

      – Просят мужики гулянку. Мы сами обезденежели. Может, разрешите? – ласково спрашивал постояльца Никита.

      – Разрешаю!

      Пароход не шел. А к Тимохе все еще приставали с расспросами, откуда вышел. Обиняки, и намеки, и укоры надоели ему. Он уже не мог вытерпеть больше этой неправды. Все смотрели на него, как на скрягу. Он мысленно поставил себя на место мужиков. Выходило, что им обидно. «Хотя бы я их угощу как следует!»

      – Подумаешь! Надо как будто нам скрывать! Нет, не-ет! Мы не таковские, – объявил он. – Мы не только для себя…

      Гуляли допоздна. Девки выводили Тимоху плясать. Вся изба притопывала. Какая-то рябая широкая морда мелькала, терлась подле Тимохи.

      – И-их… И-и-их! – повизгивали бабы.

      – Ах-ах! – прыгал волосатый Жеребцов. – Цветочек!

      «Как дьявол!» – подумал Тимоха.

      Рябая привела худенькую девушку с толстой косой и с нарумяненными щеками.

      – Вот надо бы дочь скорей замуж выдавать! – зашептала она, сидя тесно подле Тимохи.

      Тимоха хлопнул девку по плечу, та нагнула голову и деланно улыбнулась исподлобья. Кто-то говорил;

      – Че она падчерицу свою привела!

      – Она все хочет сбыть ее с рук…

      – Счет закрыт, – сказал мрачный с похмелья Жеребцов на другой день перед обедом. – Пойдем щи хлебать, больше денег нет и возни нет! Нагулялись…

      – Как это счет закрыт? Хм!.. – выскочил из-под шелкового одеяла Тимоха. – Че уж вечер скоро?

      – Кутить бы можно, да надобно подлого металла, – сказал Никита.

      Силин вспомнил, что череп еще висит на берегу речки и там есть золото. Но в мешке ничего значительного не оставалось. Самородок, осененный крестным знамением, исчез, ушел…

      «А куда дальше? – подумал Тимоха. – Все туда же! Дорога одна, в те же чужие ящики! Хотя на совесть гульнули!»

      Силин