Вечный зов. Том 2. Анатолий Степанович Иванов

этого не заметила.

      – Как это… пытали? – выдохнула она.

      – Обыкновенно. Как пытают? Били жестоко, я помню… На глазах у матери и отца. Чтобы у них какие-то сведения вырвать… Это было в 1918 году в Новониколаевске, в белочешской контрразведке. Допрашивал какой-то Свиридов, длинноносый, помню, с дряблыми щеками. Я все помню…

      – Юра… – Наташа невольно подалась к нему, невольно схватила за руку. – Я не знала.

      Он тихонько освободил руку.

      – Спроси как-нибудь у моей матери… Оттого и разум у нее помутился тогда, еле-еле отошла. Да, я помню, как тогда было больно. И вот такая же пытка для меня сейчас… С того дня, как увидел тебя… А-а, да чего!

      И он, махнув рукой, резко повернулся, пошел от нее.

      – Юрий! Юра! – беспомощно вскричала Наташа, сделала несколько шагов вслед. Но он, будто боясь, что она его догонит, пошел быстрее, почти побежал.

* * *

      Ответной телеграммы из Москвы Наташа с трепетом ждала весь следующий день, до вечера, и еще следующий… Она через каждый час звонила на почту, хотя оттуда ей обещали немедленно позвонить сами, как телеграмма только поступит. Но не звонили, телеграммы не было.

      Прошел еще день и еще… Москва молчала.

      – Это не он, значит, не отец, – неживым голосом сказала Наташа Нечаеву.

      – Ладно, сейчас мы попробуем все сами узнать. Заказывай, Наташенька, Москву, Наркомат. Только спокойнее…

      …Когда в телефонной трубке после долгого хриплого кашля раздался насквозь прокуренный далекий голос: «Миронов слушает…» – Наташа ойкнула и почувствовала, как остановилось сердце. Она сразу узнала голос отца, хотя он за несколько лет изменился до неузнаваемости, износился весь, стал будто заржавленным.

      – Кто там? Я слушаю, – повторил отец.

      – Папа! Папка! Это я, Наташа… Это я, это я! – закричала она торопливо, захлебываясь. – Ты меня слышишь? Ты меня слышишь?

      – Конечно… Здравствуй, дочка. Как ты там?

      Наташа не замечала, что голос у отца спокойный и холодноватый даже, эмоций никаких в нем нет, что отец разговаривает так, будто они вчера или позавчера только расстались, а завтра снова будут вместе.

      – Я тебе телеграмму послала. Папа! Ты слышишь?

      – Да, я слышу. Я получил. И Савчук мне говорил…

      – Почему ты мне не отвечаешь, папа?

      – Ты замуж вышла, что ли?

      – Да, папа. Его Семеном звать. У меня дочь родилась.

      – Я знаю. Савчук мне об этом тоже говорил.

      – А мама, мама… Ее нет… нас бомбили!

      – Я знаю, – опять глухо сказал отец.

      – Папка, да почему же ты не написал, не позвонил, когда Савчук… Я ждала, ждала! Ты когда… тебя давно… – И Наташа опять захлебнулась, не в силах произнести страшное слово.

      – Нет, меня не очень давно освободили, – помог ей отец.

      – Совсем? Папа…

      – Как же еще освобождают? Я скоро приеду к вам, наверное. Я поеду по всем сибирским заводам нашего Наркомата. И к вам заеду… Прости, Наташа, звонит внутренний. До свидания, я напишу тебе…

      И