История мировой культуры. Михаил Гаспаров

ход событий» (газ. «Народный голос» за 1867 г., цит. в «Лит. Наследстве»).

      ХРАБРОСТЬ. С. Урусов говорил: «Я консерватор, но не имею храбрости им быть».

      ХРИСОЭЛЕФАНТИННАЯ ТЕХНИКА. К. Леонтьев предлагал сделать такой памятник Александру II: дерево, слоновая кость, золото и серебро с эмалью; а сгоревшую избу в Филях отстроить мраморной, как потом ленинский шалаш в Разливе. «У меня цветные истины», – говорил он. Боялся умереть от холеры – неэстетично; а чудом выздоровев, пошел по обету в монахи, хотя в Писании был нетверд, и они его 20 лет к себе не пускали. В Троицкой лавре жил в гостинице и перечитывал Вольтера. «С нестерпимо сложными потребностями», – писал о нем Губастов. Его мир – крепостной театр, в котором народы пляшут в национальных костюмах, а он поглядывает на них из барской ложи. Отнимите у Готье талант, а у Флобера гений – и вы получите Леонтьева.

      ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ МИР. У Пастернака не только природа уже существует независимо от создавшего ее Бога, но и вещи независимо от создавшего их человека, и вещи братаются с природой, а человек оказывается оттеснен в неожиданное панибратство с Богом.

      ЦАРЬ И БОГ. «Сталинская ода» Мандельштама – не только от интеллигентской веры в то, что рота права, когда идет в ногу («Это смотря какая рота: разве интеллигенция рвалась быть, как все?» – сказал С. Ав.), но и от общечеловеческого желания верить, будто над злыми сатрапами – хороший царь. Глупо? А чем умнее – что над злыми царями строгий, но справедливый бог?

      ЦЕННОСТЬ. О. Б. Кушлина давала студентам без подписей стихи А. К. Толстого, «Древнего пластического грека», что-нибудь из «Нивы» и «каких-нибудь кобзевых» – описать, кто как хочет, и указать приблизительное время создания. Все думали если не на Пушкина, то не меньше как на Дельвига и восторгались: школа приучила, что «печатный всякий лист быть кажется святым». После этой шоковой терапии можно было учить анализу.

      ЦЕННОСТЬ. Л. Поливанов про себя ставил Фету за все стихи единицы, а за «В дымке-невидимке…» – пять. Блок у Фета больше всего любил то стихотворение, которое кончалось: «И, сонных лип тревожа лист, порхают гаснущие звуки. (А я – «И я очнусь перед тобой, угасший вдруг и опаленный».) Адамович о Цветаевой в «Воздушных путях»: «Недавно я узнал, что самым любимым ее русским стихотворением было фетовское “Рояль был весь раскрыт”» (отомстил-таки за «Поэта о критике»).

      ЦИВИЛИЗАЦИЯ. Стихи Пригова, написанные за 20 лет до осады Белого дома:

      Чтобы победить цивилизованную нацию,

      Довольно отключить канализацию.

      ЧАЙНИК. Собака слепого с шапкой в зубах похожа на заварной чайник с ситечком.

      ЧЕЛОВЕК. «Железная кровать эпидемического образца с засаленным, насквозь прочеловеченным одеялом».

      ЧЕЛОВЕК. «Сверхчеловек – идеал преждевременный, он предполагает, что человек уже есть» (Карл Краус). Я вспомнил турецкое четверостишие (М. Дж. Андай): «Гиппотерий – предок лошади. Мегатерий – предок слона. Мы – предки людей, предки