Сказки нашей крови. Владимир Лидский

Шагин Гирей так сильно заигрался, что в конце концов бежал в русские позиции помощи искать, а другие ханы молили о том же Порту Оттоманскую, все кипело, клокотало и не желало утихать, тут у Государыни терпение иссякло и она повелела: прекратить! – тут и прекратили, долго ли умеючи? – только наш Шагин, вернувши трон, снова зачал головы рубить, взял привычку! а ему и говорят: ты бы, хан, уже вышел бы из Крыма, хватит, мол, смуту возбуждать, но он все упрямился, да долго, до тех пор, пока Потемкин не пригрозил ему арестом, – арестуем, дескать, да отправим под стражей в Таганрог! а с Потемкиным не шутят, за спиною у него, знамо дело, не хмырь кабацкий и не выжига-купец, а сама Самодержица российская – тут хан и согласился, да надобно историю его довершить уж логическою точкою: после Таганрога жил он в Тамани, Воронеже, Калуге, а потом сдуру вдруг уехал в Турцию… ну, кто тебя тащил? – сурова Османская империя к отступникам, – вот его там сначала в ссылку – на славный остров Ро́дос, а потом уж и голову долой по велению султана Абдул Хамида Первого… так созрел вопрос о принятьи Крыма в Российскую державу, а Потемкин все усердствовал, вы, мол, всемилостивейшая Государыня, обязаны возвысить силу русских, и неча глядеть нам на французов, кои посмели же Корсику оспорить, и на цесарцев, кои у турков молдавского пирога преизрядный кусок не преминули отобрать, Крым нас не обогатит и российскую державу не усилит, а токмо спокоя нам доставит, – приобретение сие, стало быть, безсмертную славу и вечное благодарение потомков Вашему Величеству доставит, а через то и бо́льшую славу: мы станем торжествовать на Черном море и сами будем впредь решать, запирать турков али нет, кормить их, али голодом держать… ишь, взяли моду – проливы закрывать! а Безбородко еще круче забирал: создать могучий флот, бросить на Константинополь, восстановить Византийскую империю и посадить на трон русского царевича, а купола Святой Софии украсить православными крестами… эти имперские амбиции, размышлял Артем, пожалуй, привели бы даже и к переименованию столицы – вот стал бы Константинополь вдруг Царьградом, да на вратах его вечно красовался бы Олегов щит, – что бы тогда Порта Оттоманская вещала? – словом, Государыня в свой час подписала Манифест, державшийся покуда в тайне, а Потемкин тем временем под Карасубазаром с помпой принял присягу крымскотатарского народа: присягнули мурзы, беи, муллы, а потом уж и простолюдины; церемонии предшествовал грамотный монтаж необходимых декораций: войска стали в городах, поселках и на стратегических высотах, не встречая, впрочем, в местных жителях ни злобы, ни противудействия, с моря военных прикрывали моряки, а ради ублажения народа устроили угощенье, питие, салюты, фейерверки, игры, скачки и пушечный салют, все прошло мирно и торжественно – Потемкин был дока в дипломатии, ну а Турции, чтобы подсластить пилюлю, так и быть, отписали до поры до времени Очаков и Суджук-Кале, – черт с ними, все равно потом вернем!.. – черт с ними, все равно потом… – сказал сам в себе