Клинсмер. Кирилл Шарапов

конце концов вынес вердикт:

      – Вы абсолютно здоровы. Конечно, нужно пройти полное обследование, но я уверен, что кроме провалов в памяти, у вас ничего серьезного нет.

      – Доктор, тогда скажите, когда меня выпишут?

      – Если все будет нормально, то через неделю, – отозвался он, выходя в коридор. Потом как-то странно посмотрел на меня и спросил, – а что, ты так хочешь отсюда выйти?

      – Да, – ответил я, не понимая интонации, в которой был задан вопрос.

      – Странно, – сказал он и закрыл дверь.

      Весь день я провалялся на койке, вставая лишь для того, чтобы поесть и сходить в туалет. Пару раз ко мне забегала Вика, узнать о моем самочувствии. Иногда заходили незнакомые доктора, смотрели на меня, как на диковинку, разговаривая между собой на своем медицинском языке, при этом употребляя огромное количество всяких терминов, которых нормальному человеку и знать-то не положено. Иногда с улицы раздавались длинные автоматные очереди, а следом либо крик, либо мат. Весь день я насиловал свою память, пытаясь вспомнить хотя бы свое имя. Но ничего не получалось.

      «Интересно, – подумал я, – когда у человека есть имя, он значится во всяких картотеках, у него есть документы, жилье, работа, а вот у меня имени нет или есть, но я его не помню, так выходит, что меня просто не существует?». Эта мысль вогнала меня в глубокую депрессию, в которой я и прибывал весь остаток дня. Вечером ко мне снова заглянула Вика с какой-то незнакомой девушкой.

      – Познакомься, это Оксана, – сказала она, указывая на свою спутницу. – Следующие сутки будет дежурить она, если что, обращайся.

      Оглядев новую знакомую, я все же решил представится:

      – Приятно познакомится, меня зовут Восьмой.

      Девушка, представленная как Оксана, смотрела на меня, пытаясь понять, шучу я, или это мое имя.

      – Ну зачем ты так? – укоризненно сказала Вика, видя состояние своей знакомой.

      – Что зачем? – не понял я.

      – Ну, насчет восьмого.

      – Вика, скажи пожалуйста, только честно, если у меня есть другое имя, то почему ты вчера назвала меня восьмым, а не Олегом, Юрой, Димой или еще как? А так я просто Восьмой.

      – А как твое имя? – спросила Оксана, продолжая с интересом рассматривать меня.

      – Пока только то, которое я назвал. Вспомню, представлюсь, а сейчас я просто Восьмой.

      Девушки, поняв что разговаривать я не настроен, тихо исчезли, прикрыв за собой дверь. Я же отвернулся к стене и сделал вид, что сплю. Дверь еще несколько раз приоткрывалась, но видя, что я никак не реагирую, возвращалась в исходное положение. Меня это пока что устраивало, говорить ни с кем не хотелось, да и не о чем. Сначала надо придумать вопросы, а потом уже начинать разговор. И я думал.

      Наутро, когда дверь моей палаты открылась и в ней показался Александр Анатольевич, я уже знал главные вопросы, необходимые для моего дальнейшего существования.

      – Добрый день, молодой человек, – поздоровался тот и уселся на табуретку. – Как мы себя сегодня чувствуем?

      – Все хорошо, доктор, – отозвался я достаточно бодрым голосом.

      – А