Клинсмер. Кирилл Шарапов

дней и следа не останется, кроме небольшого шрама на брови, хотя стоит признать, что отделал тебя Сашка знатно. Правда, я слышал, что положить тебя он так и не смог.

      – Захотел бы, положил, – с трудом отозвался я. – Меня под руки с ринга уводили, а у него, по-моему, только на скуле синяк.

      – Ну, вообще-то, нет, – склонившись к самому уху, произнес доктор. – Но это по секрету и только вам, он просил никому не говорить. Три сломанных ребра, выбита кисть, тело сплошной синяк. Думаю, что вы смогли бы с ним справиться, хотя я с трудом могу представить человека, который на это способен. И внешне вы в это представление не вписываетесь, но внутри вы намного крепче.

      Взяв шприц, наполненный какой-то мутной жидкостью, он ввел иглу в вену, вкатил мне десять миллиграмм какой-то гадости, от которой меня бросило в пот.

      – Ну вот теперь выздоровление пойдет быстрее, это стимулятор, он чуть увеличит возможности вашего организма, не на много, но все же. Его разработали, когда пытались создать вакцину против гриппа. Несколько часов у вас будет жар и немного болеть голова. Не волнуйтесь, это пройдет. И лучше, если вы побудете это время в постели.

      – Спасибо, доктор, – отозвался я, пытаясь натянуть тельняшку и камуфляж, с трудом превознемогая боль в мышцах, я с помощью Димки справился с этой задачей.

            Дорога из медпункта заняла десять минут, хотя здоровый человек преодолевал этот путь за четыре. Димка довел меня до кровати и, как заботливая мама, помог раздеться и накрыл меня одеялом.

      – Отдыхай, заслужил, – тихо сказал он и направился к столу, за которым Хлыст, заядлый картежник, вытягивал из блондина, с которым я сегодня дрался, уже вторую пачку сигарет.

      Свинцовые веки сомкнулись, словно створки ворот, а мозг отправил меня в страну сновидений. Теперь незнакомые мне лица снились постоянно, я уже успел их запомнить до мельчайших черт, но осознания кто они, не приходило. К концу недели, когда я закрепил в памяти последний образ, сны прекратились, подсознание, выполнив свою работу – вернув мне давно забытое, временно удалилось на покой. А я стал рисовать. Все свободное время я проводил, склонившись над альбомом с карандашом в руке, почти все страницы в нем уже были заполнены. Десятки лиц и образов перекочевало из моей памяти на бумагу. На первой странице красовался Двуглавый императорский орел с мечом в лапах, вписанный в красную звезду.

      – А ты еще и художник! – удивленно произнес Хлыст, заглянув мне через плечо и разглядывая почти законченное лицо незнакомой девушки. Она была последней в бесконечной цепочке образов, подкинутых подсознанием.

      – Да вот, рисую. Но художник, пожалуй, слишком громко. Так, наброски, и ничего больше.

      – А меня можешь? – спросил Хлыст.

      – Садись, – делая последнюю черту и заканчивая портрет незнакомки, произнес я.

      С тех пор так и пошло, все легионеры и персонал тренировочного лагеря получили от меня на память по небольшому графическому портрету.

      Неделя за тренировками пролетела незаметно, хотя я больше занимался силовыми