Трёхцветный характер. Анна Юрьевна Щукина

том, что мама захлопнула ключи в квартире, она вспомнила только тогда, когда мы, избавившись от мусора, вернулись в подъезд. У отца, конечно, ключи имелись, но он был «на пуске». В строй вводили новый блок атомной электростанции.

      Аврал за авралом, проявляя чудеса трудового энтузиазма, люди не выходили с территории станции сутками. Раньше завтрашнего дня, а может быть и вечера, ждать отца не приходилось.

      Растерянные, мы вышли из подъезда. Окно кухни, выходившее во двор, было закрыто, отрытой осталась только форточка, но она была слишком маленькой.

      – Ну и что теперь делать? – спросила мама у росшего во дворе молодого ясеня, – Там же суп на плите,… дверь, что ли, теперь ломать? Вот заведётся такая тварь и всё наперекосяк пойдёт.

      – Люб, а я окно у тебя в комнате закрыла? – теперь её вопрос был обращен ко мне. Я не знала. Сама я его точно не закрывала, просто, не могла. Раму перекосило, и моих детских сил не хватало, чтобы справиться со створкой. Окно моей комнаты выходила на противоположную сторону дома, на улицу. Мы пошли смотреть.

      – Ну, вот и ладушки, – обрадовалась мама. Створка окна была приоткрыта.

      – Теперь надо залезть, давай, иди сюда. Я тебя подсажу, а ты там хватайся за что-нибудь и подтягивайся. Господи, какая ты тяжёлая. Люба… надо заканчивать тебя раскармливать.

      Из обступившей нас темноты, вдруг материализовался молодой и энергичный милиционер. Он шел с дежурства, которое выдалось спокойным и оставило ему достаточно сил для помощи гражданам, попавшим в беду, вроде нас с мамой.

      – Что вы тут делаете, гражданка? – строго спросил милиционер.

      – А что мы тут можем делать? Банк грабим, – огрызнулась мама и вернула меня на землю.

      – Это не банк, это жилой дом, – уточнил милиционер.

      – Да что вы! А мы-то думаем, где деньги.

      – Гражданка, отвечайте не вопрос прямо. Вы, выпивши, что ли? – заподозрил правоохранитель.

      – Товарищ милиционер, что тут не понятно? Мы с дочерью вышли мусор выбросить, дверь захлопнулась, муж «на пуске», ключи внутри.

      – А мусор? – задумчиво спросил милиционер, осматривая окно и стену под ним

      – Вы издеваетесь, что ли. На помойке! – ответила мама.

      – Я помогу вам, гражданка, – гордо сказал он. И вдруг, опершись ногой, обутой в начищенный сапог о выступ цоколя дома, он очень ловко вскарабкался на наш подоконник и уже почти исчез в недрах тёмной квартиры, когда мама с отчаяньем в голосе прокричала: – Там, кошка… злая!

      Лицо милиционера высунулось из окна: – А хомячков злых, у вас там нету? – ухмыльнулся он.

      – Бежим, быстрей! – прошептала мама и, схватив меня за руку, потащила за собой. Тропинка в палисаднике, огибавшая дом, по которой мы пробирались, была усеяна камнями и лужами. Быстро передвигаться по ней в темноте было очень сложно. Наш подъезд находился в самом центре дома. Конечно, мы не успели, крики милиционера мы услышали за несколько метров от входа в подъезд.