Настенька. Валерий Викторович Бронников

соусе или солёная, мойва и путассу. На путассу с её заработной платы денег хватало, а треску покупала по большим праздникам.

      Треска иногда тоже появлялась, но как-то быстро заканчивалась: то ли её было мало, то ли слишком быстро раскупали. Ещё она слышала о сороге, ершах и окунях, которых разрешалось ловить повсеместно, но, в которых, кроме костей и чешуи ничего не найти, если они не крупные, а мелкие. Остальная рыба для рыбаков почему-то запрещена. Поговаривали, что она является стратегическим запасом, который надо хранить, но до каких пор хранить, никто не уточнял. Так и хранили рыбу, насколько помнила Люда, ещё при жизни деда, пока живы были родители и вот теперь. Но сейчас она увидела, как ловят настоящую рыбу вопреки всем запретам и инструкциям коммунистов. Она, имея начальное образование, понимала, что люди, живущие у реки и леса, должны пищу добывать для семьи сами, своим трудом, но она никак не понимала то, что для людей всё запрещают, а для браконьеров в виде чиновников разного ранга никаких запретов нет. Они это делают, окружённые охраной и в окружении таких же чиновников, отвечающих за охрану рыбных запасов.

      Эта идеология, которую в школе не преподают, не укладывалась в её молодой голове. А как же людям, живущим в лесу, далеко от магазинов, питаться? Или вместо пищи изучать несуразные законы, запрещающие жить, как жили деды и прадеды?

      А грандиозные стройки? Невооружённым глазом видно, что все предприятия, вредные для окружающей среды, стараются разместить на берегах водоёмов, чтобы использовать чистую воду и сливать в водоёмы токсичные отходы целлюлозных комбинатов, нефтяных хранилищ и прочих убийственных для окружающей среды комбинатов. Для этого действа запретов нет! На массовую гибель рыбы смотрят, как на некоторые издержки производства. Разве сравним такой ущерб с ловом рыбы простыми рыбаками!? Эти крамольные мысли роились в Людиной голове, но высказать их вслух она боялась. А вдруг неправильно поймут? Высказывать вслух, значит, идти против существующих законов.

      – Иван, а в лес вы меня возьмёте? – спросила Люда.

      – Ты хочешь выведать все наши секреты? – в шутку спросил Иван.

      Люда смутилась. Она к шуткам Ивана ещё не привыкла. Воспринимала их, как упрёк.

      – Если нельзя, я пойму, – ответила она на вопрос скромно.

      – Всё можно, я пошутил, но этот вопрос согласовывай с Севериной. В лесу хозяин она, а я выполняю роль носильщика.

      – Тогда я тоже буду носильщиком!

      – Втроём мы вряд ли сможем пойти, – сказала Северина, – Прежде всего, этот поход будет зависеть от состояния деда. Без присмотра его оставлять нельзя, значит, с ним кто-то должен оставаться. Доживём до следующего дня, а потом всё и решим. Сейчас после обеда иди в баню, она топлена специально для тебя. Работа – работой, а отдыхать надо тоже.

      Следующий день спутал все планы. Николай Николаевич, не приходя в сознание, ночью умер. Вечером, когда Люда делала укол, он был живой, а ранним утром, когда Северина проснулась, она сразу подошла к деду. Завьялов к тому времени уже не дышал.

      У