Турецкий гамбит. Борис Акунин

голос вскричали и Варя, и Фандорин. А закончили тоже хором, но уже по-разному.

      Эраст Петрович сказал:

      – Я в секретарях не нуждаюсь.

      А Варя:

      – В охранке служить не буду!

      – Как угодно, – пожал плечами генерал, поднимаясь. – Новгородцев, конвой!

      – Я согласна! – крикнула Варя.

      Фандорин промолчал.

      Глава четвертая,

      в которой враг наносит первый удар

«Дейли пост» (Лондон), 15 (3) июля 1877 г.

      «…Передовой отряд стремительного генерала Гурко взял древнюю столицу болгарского царства город Тырново и рвется к Шипкинскому перевалу, за которым лежат беззащитные равнины, простирающиеся до самого Константинополя. Военный везир Редиф-паша и главнокомандующий Абдул Керим-паша сняты со своих постов и отданы под суд. Теперь Турцию может спасти только чудо».

      У крыльца остановились. Надо было как-то объясниться.

      Фандорин, кашлянув, сказал:

      – Мне очень жаль, Варвара Андреевна, что т-так вышло. Разумеется, вы совершенно свободны и ни к какому сотрудничеству я вас принуждать не собираюсь.

      – Благодарю вас, – сухо ответила она. – Очень благородно. А то я, признаться, подумала, что вы нарочно все это устроили. Вы-то ведь меня отлично видели и наверняка предполагали, чем все закончится. Что, очень нужна секретарша?

      В глазах Эраста Петровича вновь промелькнула искорка, которую у нормального человека можно было бы счесть признаком веселости.

      – Вы с-сообразительны. Но несправедливы. Я действительно поступил так не без задней мысли, но исключительно в ваших интересах. Лаврентий Аркадьевич непременно спровадил бы вас из д-действующей армии. А господин Казанзаки еще и жандарма бы приставил. Теперь же вы остаетесь здесь на совершенно з-законных основаниях.

      На это Варе возразить было нечего, но благодарить жалкого шпиона не хотелось.

      – Я вижу, вы и в самом деле ловки в своей малопочтенной профессии, – язвительно сказала она. – Главного людоеда, и того перехитрили.

      – Людоед – это Лаврентий Аркадьевич? – удивился Фандорин. – По-моему, не похож. И п-потом, что же непочтенного в том, чтобы охранять государственные интересы?

      Ну что с таким разговаривать?

      Варя демонстративно отвернулась, окинула взглядом лагерь: белостенные домики, ровные ряды палаток, новехонькие телеграфные столбы. По улице бежал солдат, очень знакомо размахивая длинными нескладными руками.

      – Варя, Варенька! – издали закричал солдат, сдернул с головы кепи с длинным козырьком и замахал. – Все-таки приехала!

      – Петя! – ахнула она и, сразу забыв о Фандорине, кинулась навстречу тому, ради кого преодолела путь в полторы тысячи верст.

      Обнялись и поцеловались совершенно естественно, без неловкости, как никогда раньше. Видеть некрасивое, но милое, сияющее счастьем лицо Пети было радостно. Он похудел, загорел, сутулился больше прежнего. Черный с красными погонами мундир сидел мешком, но улыбка была все та же – широкая, о�