Камская обитель. Ирина Николаевна Мальцева

отчаянием и страхом беспомощных людей, когда куски шифера с жутким треском полетят вниз, пятная белоснежную поляну перед домом, или поджигая сложенное в стога сено, которое так красиво заполыхает в предзакатный час зимнего дня.

      Эта картина постоянно возникала у Инны в мозгу, когда она сидела у затопленной печки. Но так продолжалось недолго. Через некоторое время пламя утишалось, покорно поедало толстые поленья, и воображение женщины рисовало другую картину, более мирную, спокойную. В огне мелькали чьи-то лица, морды зверей, силуэты странных зданий. Вытяжная труба комментировала картины утробным воем или сытым гудением, а женщине казалось, что она смотрит кино в черно-золотом изображении. Иногда пламя приобретало все цвета радуги, красиво рассыпалось фейерверком, оставляя после себя невесомые хлопья пепла.

      Сидеть у печки было гораздо интереснее, чем у окна. Вот уже месяц, как за ним ничего не меняется: всё та же стена леса, и всё та же пухово снежная перина со следами Андрея и двух псов. Можно было выйти, обойти весь дом, но картина осталась бы неизменной – снег и стена леса. Правда, было еще небо, чаще затянутое белой дымкой, реже чистое, полыхающее холодным голубым огнем.

      Лесная тюрьма без запоров. Иди, куда пожелаешь, на все четыре стороны. Но с двух сторон на километры тянется лес, с третьей стороны, в полукилометре от дома бурливый приток Камы, которого до сих пор не могут угомонить Никольские морозы. Если же идти в противоположную речке сторону, то через десять километров выйдешь к узкоколейке, а по ней можно добраться до Колыванова с тремя сотнями дворов, магазином, медпунктом и девятилетней школой. Но десять километров и село для Инны все равно, что путь к Марсу, неведомый мир за тридевять земель.

      Вот и сидит она в доме лесника, смотрит на огонь и ощущает себя затворницей лесной обители. Камской обители. Почти как у Стендаля. Сможет ли она когда-нибудь вырваться отсюда? Существует ли сила, которая высветит её прежнюю жизнь, память о которой вылетела от удара по голове?

      Подумав об этом, Инна осторожно дотронулась до затылка. Отросшие волосы кололи пальцы, под которыми чувствовался чуть бугристый, трехчленный шрам. Рука у Андрея, видать, легкая, и рана зажила без проблем. Чего не скажешь о голове в целом, которая отзывалась на любое изменение природы, скачки атмосферного давления и даже физическое усилие. А еще бывали носовые кровотечения, правда, не такие сильные, как в первый раз. После небольшой кровопотери, заметила Инна, голова, бывало, полторы-две недели не беспокоила. У неё на случай кровотечения теперь всегда был наготове большой носовой платок, который только и оставалось, что обмакнуть в ведро с ледяной водой, стоящее у самой двери, и приложить к переносью.

      В остальном же женщина чувствовала себя довольно хорошо, если не считать приступов беспокойства, тревоги и неуверенности в себе, выражающихся то в суетливом хождении по дому и поминутном выглядывании из окон, а то в оцепенении, как сегодня. Попавшая в лесную глушь, Инна, как ни старалась,