Летопись Элфина. Пламя прошлого. Мария Норд

в небольшой тёмной комнате, окна которой были плотно закрыты тяжёлыми бархатными бордовыми шторами. На стенах в серебряных канделябрах мерцали свечи. На четырёх серебряных столиках, расставленных в углах комнаты, дымились лампы, источающие аромат можжевельника и сосновой смолы. Посреди комнаты стоял небольшой чёрный сосновый саркофаг, выстланный можжевеловыми ветками, на которых покоилось тело Эланора. Элаглар прошёл к саркофагу, вглядываясь в лицо брата. Он коснулся его светлых волос и тотчас обернулся, глядя на дядю. Во взгляде правителя было понимание. Он не произнёс ни слова, просто вышел и закрыл дверь. Элаглар сел на небольшой табурет, стоявший рядом с саркофагом и, взяв Эланора за руку, опустил голову.

      – Прости, брат, – тихо прошептал он, только сейчас начиная чувствовать боль в груди от сдерживаемых слёз. – Прости, что не остановил.

      Он поднял голову, вглядываясь в лицо брата. Он не видел на этом лице умиротворения. Но не было в этих чертах, столь похожих на отцовские, и какой-либо ненависти или упрёка. Казалось, он просто знал, на что он идёт и что должен совершить. На какое-то мгновение, то ли из-за отблесков свечей, попадавших на лицо умершего, то ли из-за сумрака, наполнявшего комнату, Элаглару показалось, что он видит здесь не брата, а отца.

      – Лучше б это был он, – произнёс Элаглар, сжимая окоченевшую руку брата. – Лучше бы он, а не ты.

      Он не ужаснулся этой мысли. В том, что случилось, был виноват его отец и никто другой. И он не один это понимал. Последует ли только наказание? Он хотел этого, хоть и боялся, что его тоже могут осудить. Проклятье! А ведь он мог это предотвратить. Достаточно было вовремя сообщить дяде. Эланор бы раскаялся и Элофор бы его простил. А отца бы повесили.

      – Будь проклят отец со всей его местью, – произнёс он, поднимая взгляд вверх. – Будь все прокляты…

      – Элаглар, – послышался тихий голос дяди, заставивший его обернуться. – Пойдём. Уже пора.

      Элаглар, с досадой взглянув на правителя Элфина, повиновался. Он поднялся, позволяя четырём воинам взять саркофаг, после чего, не произнося ни слова, последовал за своим дядей.

      На дворцовой площади уже был возведён погребальный костёр из можжевеловых брёвен и веток. Элаглар заметил стоявших чуть поодаль отца, мать и Элгила. Он отвернулся, несмотря на то, что отец жестом позвал его к себе и намеренно встал как можно дальше. Не встал он и рядом с семьёй Элофора, чувствуя перед ним свою вину. Он стоял один, с чувством ненависти и потерянности наблюдая за тем, как воины заносят саркофаг на костёр, как отец и дядя берут факелы и подносят их к сухим веткам, лежащим у основания, как всё разгорающийся огонь, заставляющий шипеть лежащие сверху живые ветви можжевельника, постепенно начинает охватывать саркофаг…

      Он словно очнулся, когда за спиной послышался голос матери:

      – Элаглар, поехали домой.

      Он обернулся, менее всего желая сейчас выполнять её волю.

      – Мне в Элмар надо, – ответил он.

      – Сейчас