Нарбоннский вепрь. Первая книга трилогии «Наследники Рима» в новой редакции 2017 года. Борис Толчинский

боязнью обидеть радушную хозяйку, с одной стороны, и страхом неизбежных последствий, с другой, Кримхильда расплакалась прямо на груди княгини Софии.

      Та чуть отодвинулась, чтобы слёзы принцессы не подпортили карминно-атласную рубаху, и с сочувствием проговорила:

      – Ну, так что ж вы плачете, моя дорогая красавица?

      – Как же мне не плакать, ваше сиятельство? Отец убьёт меня, когда увидит.

      София Юстина покачала головой в знак несогласия.

      – Вы плохо думаете о своем отце, дорогая. Какой отец не возблагодарит Творца, узнав в своей дочери настолько изысканную красавицу?

      – Вы не знаете моего отца. Он не такой, каким вам представляется.

      – Понимаю, его светлость прежде дурно с вами обращался. Но, подумайте, принцесса, разве милость, явленная ему богами небесными и богом земным, не может изменить натуру человека?

      – Отец меня убьёт, – с уверенностью обреченной повторила Кримхильда. – Или, в лучшем случае, выпорет. Но оставить платье всё равно не позволит.

      – Вот что я вам скажу на это, дорогая. Возможно, ваш отец сперва будет удивлён, возможно даже, он выбранит вас сгоряча, – но, поверьте мне, это будет ваша первая победа над предрассудками, низводящими женщину до положения домашнего скота! Отец откроет в вас не только восхитительную красавицу – он найдёт в вас личность! Гнев пройдёт, а гордость останется. Поверьте мне, дорогая Кримхильда, герцог Крун будет гордиться вами! Когда-то нужно сделать первый шаг. Нет лучшего времени для такого шага, чем сегодня, здесь, в Темисии, когда предрассудки рушатся, а рядом с вами ваши новые друзья, готовые вас поддержать!

      «Сегодня я неподражаема, – отметила сама для себя София Юстина. – Как замечательно, что отец в своё время не скупился на лучших учителей риторики для меня, а я была прилежной ученицей!»

      Действительно, речи хозяйки возымели действие, и уверенность обречённой обратилась у принцессы Кримхильды в решимость обречённой. Сделав над собой усилие, она молвила:

      – Будь что будет! Надеюсь, вы окажетесь правы, ваше сиятельство.

      – Да будет вам известно, дорогая, я ошибаюсь очень редко, – ответила София Юстина.

      Затем они покинули комнату цирюльника; напоследок мастер Давид отпустил обеим женщинам ещё несколько особо изысканных комплиментов. Следуя за хозяйкой по длинным галереям дворца, Кримхильда с завистью и восхищением посматривала на неё, а про себя размышляла: «Как эта женщина смела, свободна и пикантна. Как она умна, самостоятельна, находчива. А ведь у неё тоже есть отец, первый министр. И она всего лишь на два года старше меня – а кажется, будто я ребёнок в сравнении с ней! Ах, почему я родилась в Европе, среди варваров! Родись я княжной, как она, или хотя бы в семье патрисов, я бы могла всегда носить такие платья, ну, может, чуть похуже, танцевать на балах, тратить деньги, делать, что хочу, и сводить мужчин с ума своей красотой… Ах! Господи, она права: я и не знала, как я красива! И всё же она, пожалуй, красивей меня… Одно лишь