P.S. Ты мне нравишься. Кейси Уэст

воскликнул Джона, вбегая в комнату и останавливаясь возле меня. – Смотри! У меня зуб шатается. – Он широко открыл рот и языком надавил на правый верхний зуб, но тот даже не шелохнулся.

      – Круто, приятель!

      – Ладно, пока! – Братец удалился так же быстро, как и появился.

      – Дверь закрой! – крикнула я вдогонку, но Джона либо не услышал, либо просто не захотел помочь.

      Я вздохнула и, встав, закрыла дверь. После чего снова сосредоточилась на видео и на гитаре.

      Спустя две минуты раздался стук в дверь, и появилась мама:

      – Твоя очередь разгружать посудомойку.

      – Можно я сначала закончу? – спросила я, кивнув на гитару.

      – Я не могу начать готовить ужин, пока занята раковина, а раковина не освободится, пока занята посудомойка.

      Я хотела выбить себе еще пять минут, но, взглянув на маму, передумала. Она выглядела более уставшей, чем обычно.

      – Хорошо, сейчас приду.

      Я закрыла глаза и сыграла еще один аккорд, позволяя вибрации нот проникнуть в руки. Все мое тело расслабилось.

      – Лили, поторопись! – позвала мама.

      Тьфу ты.

* * *

      На следующее утро, перед школой, я заглянула на кухню, чтобы позавтракать. Мама уже отвезла Джону и Уайата и сейчас складывала в кладовой белье после стирки. Эшли все еще собиралась – на это у нее уходили часы, – а папа сидел за кухонным столом и читал газету.

      Я достала из шкафчика коробку с хлопьями, а пока насыпала их в миску, заметила кое-что на стойке и покачала головой. На бежевом граните лежала пара бус, под ними листочки, и на каждом листочке стояло по две галочки.

      – Нет, – сказала я.

      Папа взглянул на меня поверх газеты:

      – Просто проголосуй. Это же пустяк.

      – Ты всегда так говоришь, а потом превращаешь это в большое событие. Кого из друзей ты заставил проголосовать в этот раз? – спросила я, потому что без меня было уже четыре голоса.

      – Голосование – это привилегия. Никто никого не заставляет. Это просто развлечение.

      – В таком случае голосую за оба варианта, бусы одинаково красивы.

      – Нет. Ты должна выбрать.

      – Чудаки. Когда вы с мамой так странно себя ведете, то не оставляете нам никакой надежды.

      Я налила в миску молоко и села за стол. Папа до сих пор держал газету перед собой, словно читал ее. На самом же деле он пытался усыпить мою бдительность. Притворялся, что соревнование было пустяком.

      – Ты ведь знаешь, что мама от тебя не отстанет, пока ты не проголосуешь, – проронил он.

      – Конечно, – усмехнулась я. – Все дело в маме. Просто скажи, где твои, и я проголосую за них.

      – Это же обман, Лил.

      – Зачем ты начал эту традицию? Мама не лезет в твою работу и не пытается превзойти твою причудливую резную мебель.

      Папа усмехнулся:

      – Она наверняка бы победила.

      Я съела ложку хлопьев и, чтобы сменить тему, спросила отца:

      – Почему мы до сих пор покупаем газеты? Знаешь, ты