P.S. Ты мне нравишься. Кейси Уэст

Редкость. Что было редкостью? Мясо, подумала я и тихонько хихикнула. Для песни в самый раз.

      Еще несколько раз провела ручкой по словам, зачеркивая их до неузнаваемости, а затем написала одно слово. Любовь. Теперь в моем мире она была редкостью. Романтическая так точно.

      Моя соседка по парте Лорен Джеффрис прочистила горло, и только тогда я заметила, как в классе стало тихо, а я снова погрузилась в себя, отгородившись от окружающего мира. Со временем я научилась не высовываться, справляться с редким нежелательным вниманием. Я прикрыла учебником химии свой блокнот, в котором было что угодно, только не заметки по этому предмету, и медленно подняла голову.

      На меня смотрел мистер Ортега:

      – Добро пожаловать обратно на урок, Лили.

      Все засмеялись.

      – Уверен, вы записывали ответ, – сказал учитель.

      – Разумеется. – Главное вести себя невозмутимо, как будто у меня нет чувств.

      Как я и надеялась, мистер Ортега оставил меня в покое и перешел к объяснению предстоящей на будущей неделе лабораторной работы и тому, что нужно прочитать для подготовки к ней. Поскольку он так легко позволил мне соскочить с крючка, я решила, что смогу незаметно ускользнуть после урока, однако, когда прозвенел звонок, учитель подозвал меня к себе:

      – Мисс Эбботт? Уделите мне минутку своего времени. – Я бросилась придумывать хороший предлог, чтобы уйти со всем классом. – Вы должны мне по меньшей мере одну минуту, ведь последние пятьдесят пять вы явно уделяли не мне.

      Последний ученик покинул класс, и я подошла поближе к мистеру Ортега.

      – Простите, мистер Ортега, – пролепетала я. – Мы с химией не в ладах.

      Он вздохнул:

      – Это улица с двусторонним движением, и вы со своей стороны ничего не сделали.

      – Знаю, но я постараюсь.

      – Да, постараетесь. А если я еще раз увижу на своем уроке этот блокнот, то заберу его.

      Я едва сдержала стон. Как ежедневно выдерживать пятьдесят пять минут пытки, ни на что не отвлекаясь?

      – Но мне нужно делать заметки, – пробормотала я. – По химии. – Даже не помню, когда последний раз делала хоть одну заметку по химии, не говоря уже о нескольких.

      – Вам вполне хватит одного листка, и его вы будете показывать мне в конце каждого урока, – сказал учитель.

      Я прижала к груди свой зелено-фиолетовый блокнот. В нем жили сотни идей для песен и стихов, незаконченные куплеты, наброски и эскизы. Он был моим спасательным кругом.

      – Это слишком жестокое наказание. – Я понурила голову.

      Мистер Ортега хохотнул:

      – Помочь вам пройти мой предмет – моя работа. И вы не оставили мне иного выбора… – Я могла бы предложить ему целый список иных вариантов. – Думаю, мы пришли к соглашению.

      Не стала бы называть это соглашением. Соглашение подразумевает обоюдное решение, а это скорее распоряжение, приказ… указ…

      – Вы хотите еще что-то сказать? – спросил мистер Ортега.

      – Что? Ой, нет. Я поняла. До завтра! – крикнула я.

      – Никакого блокнота, – крикнул он мне вслед.

      Когда дверь за мной закрылась, я снова открыла блокнот и на уголке страницы записала слово «указ». Хорошее слово. Нераспространенное. Пока я писала, врезалась в кого-то плечом и едва не упала.

      – Разуй глаза, Магнит, – брякнул какой-то старшеклассник, которого я даже не знала.

      Прошло два года, а люди до сих пор помнили это прозвище. Я никак не отреагировала, но, когда парень прошел мимо, представила себе, как бросаю свою ручку, словно дротик, ему в спину.

      – Выглядишь так, будто готова кого-то убить, – подойдя ко мне, сказала моя лучшая подруга Изабель Гонсалес.

      – Почему все до сих пор помнят эту дурацкую речовку, которую придумал Кейд? – проворчала я. Прядь темно-рыжих волос выбралась из ленточной ловушки и упала мне на глаза. Я заправила ее за ухо. – Она даже не в рифму.

      – Речовка и не должна рифмоваться, – парировала Изабель.

      – Знаю, – согласилась я. – Но я говорила не об его умении писать речовки, а о том, что ребята не должны ее помнить. До сих пор… Прошло больше двух лет, в ней ведь нет ничего запоминающегося.

      – Прости, – улыбнулась Изабель, подхватывая меня под руку.

      – Ты не должна за него извиняться. Он больше не твой парень. Да и вообще, я не хочу, чтобы ты меня жалела.

      – Но мне правда жаль. Это глупо и по-детски. Думаю, сейчас ребята тебя так называют уже по привычке, а не вспоминают речовку.

      Согласиться я с подругой не могла, однако решила закрыть эту тему:

      – Мистер Ортега запретил мне брать блокнот на свой урок.

      Изабель захихикала:

      – Ну ничего себе. И как же ты будешь жить без одной из своих конечностей?

      – Не знаю, и именно на химии. Как вообще это можно слушать?

      – Мне нравится химия.

      – Позволь