Имперский раб. Валерий Сосновцев

сорвали заряженные и – снова залп. От неожиданного грома и молний туркменские лошади без седоков умчались за барханы. Разбойники, потеряв коней, заметались на песке.

      – Ур-ра-а! – закричал Ефрем и, выхватив саблю, бросился рубить налево и направо.

      – Алла-а-а! – хором вторили ему бухарцы и тоже пошли в сабли.

      В это время Шариф бегал по лагерю и готовил остатки людей к обороне, на всякий случай. Огня велел не зажигать. Около одного из тюков он замешкался… В темноте и суматохе никто не обратил внимания на короткий стон. Все прислушивались к шуму боя за барханами.

      Под утро, порубив и разогнав разбойников, бухарцы, ведомые Ефремом, вернулись в лагерь. Все радостно приветствовали друг друга. Хватились Шарифа. Нашли и ахнули. Он лежал между тюков со стрелой в горле.

      Ефрем по инерции продолжал распоряжаться. Никто не возражал. Он велел мусульманам помолиться над убитыми и похоронить до заката. Бухарцам это легло на сердце бальзамом. Чужестранец, знающий их обычаи, да еще герой битвы достоин уважения!

      Случилось само собою, что люди слушались русского. В его словах и поступках все было разумно. Они не заметили, как забыли, что он раб.

      В караване нашлось немало тех, кто знал путь до Бухары. Двигались далее с малыми остановками. Всех, и рабов тоже, посадили на отбитых и освободившихся лошадей и верблюдов, чтобы двигаться быстрее.

      Ефрема не покидала мысль: «Как в Шарифа в темноте угодила стрела да еще так метко?».

      Он спросил Семена украдкой:

      – Ты не заметил, когда нашли тело приказчика, сколько стрел валялось там на земле?

      – Ни одной! – щурясь, сказал Семен.

      – Выходит, очень зрячий стрелок у туркменов был, как кошка, – Ефрем пристально посмотрел на ухмыляющегося друга.

      – Не знаю, – бесшабашно ответит тот, – а может, он шел, шел да и споткнулся. А она тут торчком и лежала. Упал человек и каюк… Нетути теперича.

      Семен притворно вздохнул и добавил:

      – Хороший был человек или нет – Бог разберет.

      Ефрем все понял. Семен улучил момент, чтобы убрать мнительного слугу Гафура. Ведь он видел, как Шариф забрал письмо Ефрема.

      – Больше такого не твори. Себя и меня погубишь. Без моего ведома ни-ни! Понял?

      Семен кивнул и сказал шепотом с усмешкой:

      – А тряпицу твою с Шарифом так и похоронили. Царствие ей Небесное! Почила вместе с супостатом!..

      – Аминь, плакальщик! – завершил Ефрем и погрозил беззлобно.

      До Бухары добрались благополучно. Ходжа Гафур был так потрясен событиями с его караваном, что чуть было не дал Ефрему свободу. Но вовремя спохватился. Именно такой сметливый и смелый человек был ему нужен. Придумал Гафур приручить Ефрема окончательно и потом подарить правителю Бухары.

* * *

      Яков Синильников исполнил просьбу Ефрема. Через приказчиков знакомого вятского купца отправил его отцу весточку о сыне. Сам казак пока далеко от Астрахани ездить воздерживался. Больно уж лютовало начальство поволжских