Оля. Тайны и желания танцующей с Луной. Книга 2. Павел Лазаревич

одним движением перевернул попой вверх и одним движением вошел в меня. Вот тогда я почувствовала, как он по-настоящему вошел. Сильно, глубоко и заполняя. Так, как я люблю. Уперся в самую глубину. У меня там уголок есть. Если член большой и достает туда, то у меня там щемить начинает. Вот, знаешь, когда под ноготь другой ноготь вставить – такое чувство возникает. И больно, и приятно. Вот и я так люблю, чтобы во мне в самую глубину член упирался. Так, чтобы там я головку, не знаю уж чем, защемила. Вот у него так получилось. И при каждом ударе все сильнее и сильнее внутрь протискивается, прямо до зудящей боли. Шлепал меня так, что я чувствую, что от каждого удара у меня попа вверх задирается, а меня грудью о кровать протаскивает. И представляешь, Паш, у меня оргазм, у меня по телу прокатываются судороги, а там, глубоко внутри другой оргазм зарождается. Там, где его головка втыкается, и я ее там защемляю. А потом он в самый зуд стал выплескиваться горячим…

      – Дай, – Оля протянула руку, забрала себе бутылку и отпила из горлышка.

      – Одним словом, когда он кончил, я отходила на диване от двух оргазмов. После них я чувствовала себя пропущенной сквозь стиральную машину. Лежала и не могла пошевелиться. Так он взял меня на руки, отнес в ванную. А она у них огромная оказалась, вся сияет и блестит. Занес меня, дал отлежаться, а потом помыл меня сам. Всю меня руками загладил. Омывает меня между ножек, и каждую мою губку, поцелует, пососет, разгладит и язычком еще поласкает. И так это ему нравится, что я чувствую: все, влюбилась! А когда отлежалась и немножко в себя пришла, он вынул меня из ванны, вытер пушистым полотенцем, положил в постель и стал маслами всякими натирать. Везде меня натер: и грудь, и спину, и ноги, и складочки все очень аккуратно и нежно промазал. Он и губки долго-долго гладил, а потом и попку осторожно пальчиком промазал. Знаешь, как щекотно было. Сначала я чувствовала себя неловко, а потом неловкость куда-то пропала, и было очень приятно.

      Оля сделала пару глотков, потрясла пустой бутылкой и вопросительно посмотрела на меня. Я пошел на кухню за очередной бутылкой.

      – Потом лег за спиной, обнял меня и прижал к себе. А я чувствую: устала так, что ни руку, ни ногу поднять не могу. Но усталость такая приятная, просто хочется лежать в его объятиях не двигаясь. И желание есть, но нет уже физической возможности это желание удовлетворить. Говорю: «давай чуть-чуть поспим». «Давай», – говорит, а сам мне грудь гладит. Я поймала его руку, укусила, себе на живот положила и крепко держу, чтобы не рыпался. Так и уснула.

      Оля благодарно кивнула мне, приняла полный бокал, отпила половину и вернула назад.

      – Сплю я, Паш, но как-то странно сплю. То ли чай этот его особенной, то ли общее возбуждение, но я сплю и одновременно понимаю, что я сплю. И снится мне что-то очень интересное, особенное и очень эротичное, а вот что – понять не могу. И ощущаю я, что мне очень приятно. Иду я по полю цветов, а цветы не просто у меня между ножек проскальзывают – цветы с губами, и они целуют меня. Я понимаю, что так в действительности не может быть. Понимаю,