Оля. Тайны и желания танцующей с Луной. Книга 2. Павел Лазаревич

твоем месте ревновала, обиделась и переживала!

      – Олечка, мы же еще на море договорились, что я не буду ни ревновать, ни обижаться, если что-то такое случится. Я же тебе еще в поезде поклялся, что не буду тебя за такое обижать. Разве я хоть раз нарушал свои обещания? Поэтому и утром не обиделся на тебя за это.

      Оля замерла, вопросительно и требовательно взирая на меня.

      – Ты же утром со мной проснулась. А как ты пахнешь после секса, кому как не мне знать? А запах мужского одеколона, а запах пота, а запах табака… А главное – запах мужского желания. Ты просто пропахла им.

      Жар, казалось ушедший со щек Оли, снова полыхнул огнем.

      – Я теперь поняла, – прошептала она, – почему ты с утра так накинулся на меня. Ты ведь всегда утром нежный и ласковый. И не надо меня обманывать, что тебе не больно. Я же твои эмоции как свои чувствую. Просто не догадалась, почему они выплеснулись. Там была животная страсть. Животная страсть зверя, к которому вернулась его блудливая, но от этого еще более желанная самка.

      Я гладил ее по волосам и смотрел в ее глаза, в которых плескалась акварель вины.

      – Я вернулась в наше купе, соврала тебе, и тут такое чувство вины накатило на меня. Живот разнылся так, что мне казалось, что меня вырвет. Не могла дождаться, когда ты уснешь, чтобы перебраться к тебе. Лишь когда перебралась к тебе и попыталась спрятаться от чувства вины в твоих объятиях, меня немножко отпустило. Я лежала и молилась, чтобы ты не узнал, о том, что случилось. Так обрадовалась, когда ты на меня накинулся утром. Лежу, и разрываюсь от нежности и облегчения, что все обошлось. Хотелось тебя всего зацеловать, но я смогла дотянуться только до твоей ладошки. А оказалось, ты уже все понял, оказалось, что я сама себя уже выдала.

      Я осторожно поцеловал Олю в уголок губ.

      – Оленька, хватит расстраиваться. А то ты расстраиваешься – и я расстраиваюсь. Хватит сырость разводить на пустом месте.

      – Прости меня, Пашенька, – совсем тихо вымолвила Оля. – И за то, что случилось, и за то, что не попросила у тебя разрешения, и за то, что соврала потом тебе. Если не простишь – я тебя пойму.

      – Мне не за что тебя прощать, – прошептал я ей на ухо, баюкая ее. – Как бы ты у меня разрешения спросила? Да и разве ты могла удержаться в той ситуации?

      Пробегающая мимо роща зеленым калейдоскопом пронеслась в глазах Оли.

      – Нет, – покачала она головой. – И даже мои теперешние заверения, что смогла бы, ничего не изменили. Я там была уже другая. Совсем другая. Я меняюсь, когда на меня так смотрят, и когда у меня внутри такие желания. Ведь когда у меня сладостно запульсировало от его взгляда, уже тогда в глубине души я поняла, что все обязательно будет. От такой смеси запретного и желанного у меня так заныло внизу живота, что я даже бедра сжала и коленки. Я стеснялась это чувства, мое сознание пряталось от этого понимания, но от этого желание становилось еще острее. Удержаться я бы не смогла. И это мучает меня. Сейчас мучает. Тогда же я об этом не думала. Я забыла, что я жена,