Такие люди умирают стоя (сборник). Егор Демидов

с верстака.

      – Да ну?! – Папа улыбался, – напугал! Иди, давай, в дом. Отдыхай. Мешки вон под глазами.

      – Ага, – я вздохнул. Почувствовал нарастающую усталость, пошел в дом.

      Мама трудилась на кухне. Пахло чем-то ароматным, вкусным, домашним.

      – Мам! Я тебя люблю!

      – И я тебя, солнце!

      Маму только слышал, но почему-то точно знал, что она улыбается. Тихонько пробрался в комнатку, где стояли наши с Юлькой кровати. Юля ещё не вставала.

      – И тебя люблю, – прошептал я.

      Стянул с себя одежду, плюхнулся на свою скрипучую кровать, прижался щекой к холодной подушке и моментально заснул.

      Спал будто в черной плотной вате – мягко, крепко, глухо.

      Открыл глаза. Ярко. День.

      Юлькина кровать пустая и, как обычно, не заправленная. Натянул перепачканные краской и еще чем-то черным шорты. Вышел из спаленки. Сначала показалось, что дома никого, потом услышал сопящую на лежанке бабушку. Глянул на часы: полпятого – бабушка в это время всегда дремлет. Потихоньку пробрался на кухню, отыскал блюдо с пирожками, налил холодного чаю. Минут десять лениво жевал мягкое тесто и глотал переслащенный бурый напиток, глядя в окно.

      Что-то напевая, в дом вошла мама. Принесла разношерстную зелень, немытую морковь, кривые свежие огурчики.

      – Выспался, Егорушка? – спросила она ласково.

      Я кивнул. Не люблю разговаривать спросонья.

      Не допив чай, поплелся во двор искать Юльку.

      Заглянул на веранду – нет, в бане тоже. Может, ягоды собирает, подумал. Пока перепробовал все ягоды, что росли за домом, чуть было не забыл о поисках. Черноплодная рябина связывала рот, красная сладко кислая смородина целыми веточками попадала за щеку, чёрная смородина лопалась на зубах и растекалась своей непревзойденной сладостью, а птичья ягода (настоящего названия я до сих пор не знаю), как обычно, съеденная подчистую мелкими пташками и сороками, так и не попала мне на язык.

      Юльку обнаружил в беседке. Она сидела на лавке, обняв колени, смотрела в сторону. Щеки ее были красными и влажными.

      – А я тебя ищу везде. Ты чего?

      Она не реагировала. Не оборачивалась.

      Юлька встречалась с Сашкой. Он также приезжал на все каникулы к бабушке с дедушкой в нашу глухую деревеньку. По вечерам местная молодёжь от 14 до 18 собиралась на крыльце старого полуразваленного склада. Кто-то пил, кто-то пел, кто-то курил папиросы «Прима» на двоих, кто-то жег костёр и рассказывал байки. В общем, все были довольны и заняты. Парочки сидели там час-два, а потом разбредались кто куда. Вот и Юлька с Сашкой так же бродили до первых петухов по тихим проселочным дорогам, соединяющим нашу деревню и ещё три поселения. Юльке едва исполнилось пятнадцать, Сашка был чуть старше. Наверное, они разговаривали о какой-нибудь ерунде, целовались и миловались. Их дело. Короче говоря, из всей этой подростково-сельской романтики вышел большой и предсказуемый пшик.

      – Он меня не любит! – Ревела Юлька, отдавая скомканному носовому платку влагу.

      Я