Такие люди умирают стоя (сборник). Егор Демидов

было трудно и, выждав пока все улягутся и затихнут, он осторожно позвал:

      – Папка! Пап!

      – Спи, – отрезал отец.

      – Я топор-то лизнул, чтоб Вовке не обидно было… Я выхожу, а он ил акает. Больно поди ему сильно было. Вот и я также сделал…

      Отец открыл глаза, чуть отстранился и внимательно поглядел на сына. Васятка искренне и немного виновато смотрел батьке в глаза.

      – Хорошо, Вася. Спи теперь, – он положил большую теплую ладонь на русую детскую голову.

      – Елкой пахнет, – отозвался Васятка и отвернулся к стенке.

* * *

      – Я, говорит, топор лизнул, чтоб Вовке не обидно было. Чудной он у нас. Герой! Даром, что от горшка два вершка! – рассказывал батька, закуривая на крыльце. Перед работой он всегда курил на крыльце и беседовал с женой.

      – Солидарный какой, ты гляди, – отзывалась мать. Лицо ее удивления не выражало. Не умела она внешне удивляться. Все внутри, все в себе. – Ты с работы пойдёшь – зайди в магазин, купи ему саблю. Я вчера видела, хорошая такая, небольшая. Иначе, какой он герой без сабли?

      Родители рассмеялись и отправились на работу.

      А вечером счастливый Васятка вовсю играл со своей новой саблей и язык у него совсем не болел. Вовка на следующий день заболел, и маленький Вася сидел подле него, крепко сжимая детскими ручками орудие, охранял брата.

      1 марта 2016 г.

      Птица

      Земля остывала. Промозглый ветер разносил по пашне пепел прогоревшей картофельной ботвы и прочего мусора. Вороны монотонно каркали. Их было слышно на улице, их было слышно в доме. По проводам тревожно стучал ветер. Это как будто деревянной палкой бьют по огромной железной бочке. Такое загробное гудение. Если сидишь в тишине, а ещё хуже если один, то все это пугает тебя и давит. Хочется накрыть голову подушкой и исчезнуть до первого снега.

      Родители привезли меня к бабушке на неделю. В школе был карантин и поэтому каникулы начались раньше положенного. Целыми днями я ползал по деревьям, царапал руки о цепкие ветки старой китайки, марал сапоги в пруду, хлюпая у берега по резко пахнущему гнилью илу, и пачкал коленки, катая деревянную машинку по слипшемуся от постоянных дождей песку, сваленному за домом.

      Вечерами мы с бабушкой топили печку. Когда кирпичи хорошо прогревались, я забирался на лежанку и читал старую тоненькую книжечку в мягком переплёте. На книжке резными буквами было написано «Былины». Я открывал ее наугад и по несколько раз перечитывал одну и ту же строчку, абзац, страницу.

      После обеда ко мне обычно приходил Ванька. Он в деревне родился. Родители его нещадно пили, а отец ко всему прочему болел туберкулезом. Старая бабка его пока могла воспитывала, но прожила немного, и в восемь лет Ванька остался сам себе хозяин и воспитатель. Он приходил к нам во двор и сидел на лавке под яблоней, смотрел, как курицы вальяжно разгуливают по заулку.

      Я выносил ему несколько кусков чёрного хлеба с растительным маслом и солью. Он с аппетитом их лопал и чмокал губами. Мне почему-то всегда этот звук казался смешным, а Ванька