Дума против Николая II. За что нас хотели повесить. М. В. Родзянко

и грязного проходимца. Эти лица должны были, не щадя себя, если им интересы и судьбы родины были выше личных выгод и соображений, мужественно сплотиться во имя блага родины и спасти ее от могущих быть страшных потрясений. На деле этого не было. Люди, долг которых заключался в упорной борьбе с нарождающимся злом, этого долга перед Россией не исполнили. Они, напротив, в личных выгодах поддерживали тлетворное влияние Распутина на царскую семью, видя в нем верное орудие для достижения своих тщеславных и корыстных целей.

      Я самым решительным и категорическим образом отбрасываю появившиеся в последние дни царствования Николая II недостойные и грязные инсинуации на царскую чету, все те памфлеты бульварного характера, которые принимались легко на веру взбудораженной, легковерной толпой. Долгом совести я считаю заверить, что причины влияния Распутина лежат более глубоко. Они относятся к области болезненного мистицизма императрицы Александры Федоровны, мистицизма, который постоянно и искусственно поддерживался Распутиным и его приспешниками, но ни в какой степени не основывались на интимных отношениях.

      В своем изложении я буду базироваться на многих документах, имеющихся у меня, и на сохранившихся личных записках. Мне придется, однако, иногда приводить и бродившие в русском обществе слухи и рассказы, которые дают прямое отражение настроения умов описываемой эпохи.

М. Родзянко

      Часть 1

      Мистицизм царицы и пророки с Запада. – Епископ Феофан и появление Распутина. – В чем сила его влияния на царицу. – Столкновение с Гермогеном и Илиодором и обер-прокурор синода Саблер

      К тому времени, когда после японской войны я по избранию екатеринославского губернского земства сделался членом Государственного Совета, относится и знакомство мое, более или менее близкое, с высшими правящими сферами, а, следовательно, сделались доступными многие интимные подробности быта этих сфер, недоступные и неизвестные широкой русской публике.

      Общее мнение, и несомненно правильное, заключалось в том, что императрица Александра Федоровна еще с малых лет имела склонность к мистическому миросозерцанию; это свойство ее природы, по мнению многих, – наследственное, крепло и усиливалось с годами, а в описываемый мною период достигло религиозной мании, скажу даже, религиозного экстаза – вера в возможность предсказаний будущего со значительной долей суеверия.

      Причины такого ее душевного состояния объяснить, конечно, трудно. Было ли это последствием частого деторождения, упорной мысли о желании иметь наследника, когда у нее рождались все дочери, или крылось ли это настроение в самом ее душевном существе – определить я не берусь.

      Но факт ее болезненного мистического и склонного к вере в сверхъестественные явления настроения, даже к оккультному, – вне всякого сомнения.

      Это обстоятельство было немедленно учтено дальновидными политиками Западной Европы, изучавшими всегда более