Обратной дороги нет (сборник). Игорь Болгарин

из болотной липучки.

      А позади – уже не по флангам, а позади – широко, километровым фронтом растекался треск большого военного костра, зажженного егерями: та-та-та-та!

      Остановился Гонта – почти под ступицы подобралось болото, по лоснящимся темным бокам лошадей сползали, как мухи, крупные капли пота, и пена запекалась на шерсти.

      Топорков с трудом выдирал свои болтающиеся на тонких ногах сапоги из черного месива. Лицо его оставалось сухим и бледным, но он задыхался, и кашель бродил в нем, клокотал и рвался наружу холодным бешеным паром.

      – Вот куда гонят нас егеря! – Гонта посмотрел на свои утонувшие в болоте ноги. – Ловко!

      – Да, – сказал майор, отдышавшись. – Хотят притопить в болоте, а после выудить без потерь.

      – А виноват я! Это я загнал обоз в Калинкину пущу!

      Топорков взглянул в затравленные, глубоко ушедшие под брови глаза Гонты.

      – Виноват тот, кто учил вас, что горшки обжигать – это очень просто, – сказал майор безжалостно.

3

      Лесной следопыт Андреев первым увидел за жалкими, скрюченными прутьями ольховника, за пожелтевшей осокой, за зарослями черной куги плотные кроны сосен.

      Сосны не растут на болоте! Там, в трехстах метрах, начиналась песчаная сушь, земля обетованная, жизнь!

      – Туда, товарищ майор! – закричал Андреев, барахтаясь в болоте.

      …Последнюю упряжку, с ослабевшими лошаденками, партизаны втащили на песчаный бугор, находясь в полном изнеможении, с ног до головы выпачканные в грязи, блестя зубами и белками глаз. Они победно оглядели сосны над головой и повернулись назад; там, в болоте, потрескивало, приближаясь, автоматное пламя. Бугор меж сосновых стволов густо зарос ежевикой и папоротником. Ежевика впивалась в тело, царапала. Пустяки! Под ними была плотная песчаная земля!

      Сверху партизаны увидели, что за бугром им предстоит преодолеть необозримо гладкое пространство, ковер из похожего на снежные цветы белокрыльника, багульника, трав и мхов. Это пространство казалось прочным и незыблемым, как и та твердь, на которой они стояли.

      Но в десяти метрах от берега, утонув почти по самые плечи в серо-зеленом ковре, как бы с обрубленным телом, стоял Андреев, и от него тянулась к холму зарастающая на глазах полоска черной воды.

      – Все! – крикнул Андреев. – Дальше топь. Нету нам ходу с бугра. Остров это, товарищ майор.

      Со стороны только что пройденного партизанами мелкого болота тявкающим голоском простучал автомат, и пули с характерным шлепающим звуком ударили в сосновые стволы, да так гулко, что показалось, будто выстрелили сами деревья.

      – Распрягай! Коней, телеги – под бугор! – скомандовал Топорков. Он задохнулся в кашле и хриплым голосом закончил команду: – Окапывайся! – И, взяв лопату с телеги, полез на вершину холма, под сосну; следом за ним, с пулеметом на плече, отправился Гонта.

      – Может, отсидимся, сдержим егерей? – сказал Гонта вопросительно. Как ни хмурил он брови, ему не удавалось скрыть виноватый, растерянный взгляд.

      – В