Гай Юлий Цезарь. Предпочитаю быть первым…. Геннадий Левицкий

«Оставьте в покое ваших братьев; они уже получили от нас землю, и получили навсегда» (Плутарх).

      В упорном бою Марий разбил и кимвров.

      Восторженные римляне продолжали вручать консульство Марию год за годом, а следовало бы им вспомнить о довольно несправедливой традиции остракизма у своих соседей, ― самого популярного политического деятеля греки отправляли в изгнание, дабы у него не возникло соблазна установить тиранию.

      К несчастью для римлян, у Гая Мария появился соперник в борьбе за славу ― удачливый военачальник Луций Корнелий Сулла, происходивший из ненавистного консулу-простолюдину патрицианского рода. Оба полководца не поделили войну с понтийским царем Митридатом, и в результате шесть лет (с 88 по 82 гг.) римляне сражались друг с другом.

      «И вот эта-то вражда, столь незначительная и по детски мелочная в своих истоках, но затем через кровавые усобицы и жесточайшие смуты приведшая к тирании и полному расстройству дел в государстве, показывает, сколь мудрым и сведущим в общественных недугах человеком был Еврипид, который советовал остерегаться честолюбия, как демона, самого злого и пагубного для каждого, кто им одержим», ― приходит к такому выводу Плутарх. Если отложить в сторону умные учебники по истории, очерки и монографии, где подробно разбираются предпосылки всех римских внутренних конфликтов и войн, а заняться рассуждениями вместе с древними авторами, то именно честолюбие (развитое в римлянах, как ни в одном народе) и являлось причиной всех римских побед и бед одновременно.

      Все те же человеческие слабости и явились причиной долгой кровавой войны, они же раскололи Рим надвое и каждую сторону обеспечили гражданами, готовыми сражаться друг с другом не на жизнь, а на смерть. «Никто из тех, кто превосходил его (Мария) славой, не заставлял его так страдать и терзаться, как Сулла, который приобрел могущество, используя ненависть знати к Марию, и сделал вражду с ним основой своего возвышения» (Плутарх).

      «Только этой напасти не хватало римскому народу ― пронзить братоубийственным мечом самого себя, чтобы посреди города, на форуме, словно на арене, граждане стали сражаться с гражданами на манер гладиаторов! ― возмущается римский историк Луций Анней Флор. ― Можно было бы отнестись к этому более спокойно, если бы высокая должность и положение предводителя были использованы для преступления плебейскими вождями. Но ― о позор! ― какие это были люди! Что за полководцы! Марий и Сулла! Гордость и украшение века! Все свои достоинства они, однако, поставили на службу самому низкому злодеянию».

      Марий умер в начале братоубийственной войны, но успел оставить память о себе не только как о талантливом полководце. «При виде разбросанных по улицам и попираемым ногами обезглавленных трупов никто уже не испытывал жалости, но лишь страх и трепет», ― так описывает древний автор последние деяния обожаемого победителя кимвров и тевтонов.

      Зачинщик страшнейшей гражданской войны умер, но она продолжалась